Соколов А.Н. Модель общества как несущая конструкция национальной безопасности // Актуальные проблемы права. Материалы 3-ей межвузовской научно-практической конференции. Калининград: КПИ ФСБ России, 2010.  

Соколов Альфред Нилович, д.ю.н., профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации

Модель общества как несущая конструкция национальной безопасности

История развития человеческой цивилизации воочию доказала: модель общества является несущей конструкцией национальной безопасности. Это подтверждают крах, развал, уход в небытие таких государств, как империя А.Македонского, Римская империя германской нации, Австровенгерская империя, Югославия, Чехословакия, СССР и др. Канули в лету государства тирании, деспотии, тоталитаризма.

Взаимоотношения государства и гражданского общества, модель общества (экономико-правовая) являются главным фактором развития социального организма в целом. Понимание комплекса отношений этих контрагентов означает обнаружение возможностей трансформации общественной системы, модели общества, ее способностей к самообновлению и развитию.

Эта задача весьма характерна для России, переживающей переходный период от тоталитаризма к демократизму, когда и формирование новой государственности, и становление полноценного, развитого гражданского общества, и формирование на его основе правового государства во многом зависят от успешного функционирования и взаимодействия этих главных субъектов социального и политического процессов.

Как известно, буржуазные революции 1789г., 1848 годов обусловили тот факт, что страны Запада взяли на свое «вооружение» модель либеральной демократии с ее рыночными отношениями и такими высшими принципами как: справедливость, свобода, равенство, безопасность, братство, сопротивление угнетению, веротерпимость, подконтрольность государства обществу, неприкосновенность частной собственности, конституционно закрепили другие правовые устои гражданского общества.

За прошедший 200-летний период буржуазные государства прошли сложный период своего становления и развития в них полноценного гражданского общества, а также формирования правового государства. Они трансформировались постепенно в современные демократические государства, где правам и достоинству человека уделяется соответствующее внимание. Россия же пошла по другому пути. Там в октябре 1917 года идеи свободы и справедливости были противопоставлены идее государственности. И это противопоставление было доведено до такой степени, что оказалась поверженной существовавшая государственность, и на ее развалинах возникло государство политического террора. Это констатировал в одном из своих Посланий Федеральному собранию и Президент РФ.[1]

Некоторые предпосылки подобных противопоставлений наблюдаются в России и сейчас со стороны ряда радикальных организаций и некоторых партий. Нельзя дважды наступать на одни и те же грабли…

В России после октября 1917 г. была создана совершенно иная модель, в отличие от либерально-демократической. Сталинская экономико-правовая модель общества представляла собой классическую идеальную модель квазисоциализма. Система этого квазисоциализма неизбежно должна была породить и действительно породила такую жесткую систему, которая целиком строилась на тоталитаризме (государство превыше всего, ему все дозволено, а человек – это «винтик»). Составной частью этого тоталитаризма был не только политический террор, но и экономический террор. Приведем конкретные примеры. Советский период государственного властвования характеризуется кровавой насильственной расправой над собственным многонациональным народом. Конкретные цифры и факты говорят сами за себя. Так, с "легкой руки" Я.Свердлова, возглавлявшего законодательную власть в России после октября 1917 г. (ВЦИК), было репрессировано (в основном уничтожено) 4,5 млн. казаков.[2] В период массовой коллективизации 1929-1932 г.г в СССР (прежде всего в России) было репрессировано 9,5 млн. так называемых кулаков, а фактически - "цвет крестьянства". Треть из них (свыше 3 млн. человек) погибла в "Архипелаге ГУЛАГ.[3] В годы "ежовщины" или "великого террора" (1937-1938 г.г.) жертвами массовых репрессий стали, по  меньшей мере от 5 до 7 млн. человек.[4] В 1939 -1940 г.г. репрессиям подвергались жители присоединенных к СССР территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, а также прибалтийских республик. Во время Второй мировой войны и последующие годы практика массовых репрессий в СССР была распространена на целые народы.[5] В ходе 2-ой мировой войны в плен фашистской армии попало 5 млн. красноармейцев. В мае 1945 г. союзники по антигитлеровской коалиции передали властям СССР 2,5 млн. советских военнопленных, освобожденных ими из гитлеровских концлагерей. Абсолютное большинство из них попало затем в советские концлагеря и погибло там.

Все это свидетельствует о том, что большевистский режим вел планомерную борьбу с собственным многонациональным народом и беспощадно уничтожал его генофонд.

Абсолютизация административно-бюрократических методов руководства обществом и государством, подмена конституционной, правовой законности административным усмотрением, утверждение примата политики над правом и всевластие карательных органов "оправдывались'' тезисом об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма.[6] В данном случае оправдались пророческие слова известного русского ученого-юриста Б.А. Кистяковского, сказанные им еще в начале XX в.: "Часто утверждают, что социалистическое государство, сделавшись единственным и всеобщим работодателем, превратится в деспотическое государство и что оно по необходимости должно уничтожить личную свободу, как бы оно ни было демократически организовано. Его даже прямо называют грядущим рабством, и многие думают, что оно превратит современное свободное общество в военные поселения и казармы".[7]

Так оно и случилось. Достаточно сказать, что с 1940 г. по март 1953 г. (смерть И.В. Сталина) только по статьям УК "Опоздание на работу, прогул, самовольное оставление работы, невыработка установленного уровня трудодней (в колхозах), производство абортов ("Красной Армии нужны солдаты") и за некоторые другие деликты к различным срокам лишения свободы было осуждено свыше 6 млн. человек.[8] Что касается других деликтов, упомянутых здесь, то их можно также проиллюстрировать конкретными примерами: вынес из кондитерского цеха 1-1,5 кг баранок - 8 лет колонии; вынес с колхозного поля 3 кг огурцов - 8 лет тюрьмы. Действительно целый - "Архипелаг ГУЛАГ"! А сколько еще было возведено в ранг "врагов народа" с лишением их всех политических прав и после отбытия наказания. В бытность автора этих строк военным следователем, в 1967-68 годах в Забайкалье и Сибири он встречал там немало таких лиц, которым было запрещено пересекать Уральский хребет в сторону центра. И это было при Л.И. Брежневе, после известной хрущевской "оттепели". Данная категория граждан России была лишена права на свободное перемещение по своей стране и выбор места жительства.

После смерти Сталина начался медленный процесс разрушения экономико-правовой модели, который достиг апогея при Л.И. Брежневе. При Л.И. Брежневе уже воочию появились элементы разрушения тоталитарной системы. Экономико-правовая система перестала работать на тех основаниях, на которых она работала при Сталине, то есть на командно-административном уровне. Наряду с этим появилась совершенно другая экономика: теневая экономика (но не в смысле "цеховиков"), а в широком смысле, когда вся экономика работала только потому, что нарушалась эта старая система (модель). К сожалению, после развала тоталитарного квазисоциализма с централизованной экономикой в России не произошел цивилизованный переход к новой экономической системе с рыночным способом координации экономической деятельности и смешанной (общественной и частной) форме собственности на средства производства.

Анализ проблемы требует от нас принимать во внимание различие форм того капитализма, который создается в том или ином государстве. У нас не мало писали о том, что в России капитализм имеет бандитские, криминальные формы. В определенной степени - это обоснованно. Однако, более четкое определение генезиса капитализма в России дал академик Н.А.Симония.[9] Он ввел в наш общественно-политический и правовой оборот термин "бюрократический капитализм". Этот термин придумали китайские коммунисты, когда боролись с Чан Кай-ши. Потом этот термин был позаимствован в Индонезии.

Бюрократический капитализм - это политэкономическое понятие. Это строй, при котором существует тесный союз, альянс, переплетение интересов узкой группы высших чиновников и так называемых новых предпринимателей, тех, кого они выбрали себе в партнеры. Однако внутри бюрократического капитализма существуют две его разновидности, причем очень и очень важные: паразитический бюрократический капитализм и организованный бюрократический капитализм.

Характерно, что организованный бюрократический капитализм четко проявился в Южной Корее. Там в течение 30 лет с 1960 г. у власти были военные диктаторские режимы, и с этим связан парадокс - там же было быстрое экономическое развитие. Правительство в Южной Корее само создавало и само финансировало то, что у нас называется финансовыми индустриальными группами. Все банки были государственными, кредиты давались строго регулируемо по пятилетнему плану и т.д. Чиновники иногда в этих условиях немного подворовывали, но их, в случае чего, очень жестоко наказывали. Аналогичная картина была в Чили и некоторых других странах.

Другой вариант капиталистического развития - паразитический бюрократический капитализм - получил свое классическое воплощение в Индонезии при Президенте Сукарно. Последний полностью распустил свою бюрократию, которая быстро выросла количественно: при голландцах в Индонезии было 500 тысяч чиновников, а при Сукарно - уже 3 млн. Вся эта "рать" насела на государственный сектор, рассматривая его, по образному выражению К.Маркса, как свою частную собственность. Огромный государственный сектор, который был создан голландской колониальной администрацией, чиновники начали беспардонно разворовывать, растаскивать. Буквально за 2-3 года чиновники разворовали весь государственный сектор.

Правящий клан Б.Н. Ельцина повторил печальный опыт Индонезии. Главным реформаторским действием был раздел государственной (общенародной) собственности. Он выразился в союзе госчиновника и предпринимателя. При этом оба партнера по негласным условиям "правил" игры имели равные материальные выгоды. В данном случае даже уместно говорить о некоем симбиозе, буржуазной бюрократии.[10]

Один из сподвижников Б.Ельцина по разворовыванию России А.Чубайс с восторгом   говорил   об   этом   периоде:   "Мы   назначали миллионеров".[11] Известный писатель Георгий Вайнер весьма метко назвал такую политику "государственным бандитизмом".[12]

Не случайно, видимо, Е.М. Примаков четко выразил свою позицию по данной проблеме. На вопрос «Российской газеты», какие бы указы Вы издали, если бы стали Президентом России, он недвусмысленно ответил, что одним из самых востребованных  указов был бы указ, полностью исключающий возможность сращивания государственного аппарата с бизнесом.[13]

Так модель либеральной демократии, принятая безрассудно в России руководством страны, способствовала тому, что всего за десятилетие была уничтожена значительная часть экономического потенциала, а большинство населения оказалось ввергнутым в глубокую и безысходную нищету. Так, по данным председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, в настоящее время почти четверть граждан России живет за чертой бедности, причем большая часть из них имеет постоянную работу. По данным Росстата, 2,6 млн. россиян покинули порог бедности, но почти половине россиян не хватает денег на еду.[14] Покупательная способность средней трудовой пенсии по старости, которую получают более 29 млн. человек, лишь немного превышает прожиточный минимум.[15] Из 74 млн. трудоспособных граждан России 55 млн. получают менее 5 тысяч рублей в месяц. С другой стороны, в противовес им, с 2000 г. – количество только долларовых миллиардеров выросло с 7 до более чем 100 человек, не говоря уже о многих тысячах миллионеров.[16] Все это свидетельствует о крайне неблагоприятном для внутриполитической стабильности страны расслоении российского общества и накладывает определенный отпечаток на проблемы жизнеспособности российской государственности.

Не следует забывать и того, что отстаивание идей гражданского общества, правового государства с позиции "чистых" идей либеральной демократии небезопасно и для современной России. Поскольку теоретическое видение свободы оберегается за счет разрушения демократии, постольку практическая сторона сосредотачивается на разрушительной деятельности государства в отношении гражданских институтов. Разумеется, и сами институты гражданского общества могут взаимно подрывать друг друга.

О подрыве государственности институтами гражданского общества, о негативе потенциала либеральной демократии свидетельствуют и факты "цветных революций" в Грузии, на Украине, в Молдавии, их попытки в Киргизии, Азербайджане, Узбекистане, Белоруссии и некоторых других странах. Там идея свободы, равенства, справедливости была противопоставлена оппозицией идее государственности (с соответствующей многомиллионной подпиткой долларами из-за рубежа). И там (в Грузии, на Украине), где государственные структуры проявили свою слабость, верх одержали правые силы зарубежной "чеканки", со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями для простого народа. В Украине, правда, народ сделал соответствующие выводы, о чем свидетельствуют недавние выборы там Президента. По имеющимся данным – на очереди Грузия.

Кроме того, следует подчеркнуть, что на Западе (в США, Европе), который давно перешел на рыночную модель экономической деятельности, наблюдается весьма характерная, причем кардинальная, трансформация догм либерально-экономического фундаментализма. Там взяли на "вооружение" государственное регулирование экономикой, что имело место в СССР. Более того, в 2001 году Нобелевский комитет поставил точку в давнем споре экономистов по вопросу о том, должно ли государство принимать участие в регулировании рыночного хозяйства.[17] Самая престижная в мире премия по экономике была присуждена в 2001 г. Нобелевским комитетом трем американским ученым: Д. Стиглицу, Д. Акерлофу и М. Спенсу, выступающим за самое активное вмешательство государства в рыночные процессы. Свою теорию эти американские ученые начали разрабатывать более 30 лет назад, еще в бытность на карте Советского Союза с его плановой экономикой. Тем самым были в очередной раз опровергнуты суперлиберальные утверждения Е. Гайдара во время его недолгого правления. Да и патриарх американской экономической мысли Дж. Гэлбрайт скептически выразился в отношении методов шоковой терапии экономики Е.Гайдара. Он прямо заявил публично, разве Вы подвергли бы свою мать шоковой терапии. Ведь это же медицинский термин и с ним нужно было обращаться очень осторожно.

Правильность нового подхода к либеральной демократии подтвердили и события после 11 сентября 2001 г. в США, где после трагедии правительство США активно вмешалось в экономическое регулирование в стране. Можно только представить себе, что творилось бы в Америке, если бы ее руководство безоглядно следовало догмам либерально-экономического фундаментализма.

Непригодность либерализма для России из-за его экстремистского содержания Президент России отметил еще в своем 2-м послании (1995 г.). Тогда же он фактически обозначил контуры модели социал-демократического развития России. Однако эта модель также имеет ряд серьезных недостатков. Речь идет о негативной роли рынка в гражданском обществе, неэффективности существующих государственных институтов, их способности к обюрокрачиванию, созданию препятствий на пути к демократии, а главное, к умножению силы государства в ущерб обществу.

В сегодняшнем противоречии российского бытия таится опасность для демократии. Названные отрицательные тенденции к тому же могут усугубляться, если не учитывать внутреннюю противоречивость самой демократии. С одной стороны, она несет в себе идеи свободы, равенства, гуманизма, провозглашает человека высшей ценностью, с другой стороны, может быть враждебна им: во-первых, когда демократия в ее социал-демократической упаковке понимается как механизм для формирования и удовлетворения интересов различных групп и движений под крылом государственной власти (у нас-олигархов), а не в качестве цивилизованного разрешения конфликтов посредством консенсуса и компромисса; во-вторых, когда провозглашаемые от имени народа идеи гражданского общества, правового государства не учитывают духовный уровень и культуру людей, зрелость народа.

Согласно рассматриваемой теории, ради сохранения свободы разумны все пути революционного, идеологического, иного характера, а это приводит к ошибкам, соблазнам, левому и правому тоталитаризму, «тирании большинства», всеобщей уравнительности в масштабе целого общества. Или, по утверждению И.А. Ильина, к рабству для тех, «кто не сумел найти и соблюсти духовно-верную меру свободы».[18]

Названные противоречия российского бытия, как известно, порождают конфликты, которые иногда принимают крайне острые формы, о чем свидетельствует имевшее до недавнего времени силовое развитие событий внутри России, в частности, в Чеченской республике. Снять такого рода конфликты возможно, если не противопоставлять демократическое равенство духу свободы; иметь эффективные социальные механизмы, позволяющие культурным меньшинствам и культурному большинству «самовыражаться и чувствовать себя в государстве, как в родном доме». [19]

Противоречием является и нарушение ст. 3 Конституции Российской Федерации, которая гласит, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Но народ не избирает ни членов Совета Федерации (сенаторов), ни глав исполнительной власти субъектов РФ. Данные реалии не укрепляют национальную безопасность в целом. Народ является суверенным только на словах. Но он не принимает никакого участия в принятии решений… Кардинальные вопросы, определяющие судьбу страны (дальнейшая приватизация и т.д.), решаются без народа. Народ вынужден мириться с тем, что его отстраняют от ответственности и он зачастую даже не знает, что принимаются какие-то решения и в чем они состоят…

Можно отметить и такой негатив как нахождение во власти (как в монархии) многих глав субъектов РФ. Так, в противоречии  с положением о демократической регулярной смене власти, губернатор Свердловской области Э.Россель бессменно во власти около 20 лет, Президент Татарстана М.Шаймиев - 19 лет, мэр (глава правительства) Москвы Ю.Лужков - около 20 лет. Есть и другие  аналогичные  примеры.  Все  это  не укрепляет демократию, а способствует бюрократизации, развитию коррумпированности, лжеприватизации, подрывает национальную безопасность.

В данном аспекте можно привести конкретный пример. В октябре 1993 года Ю.Лужков стал нелегитимным мэром Москвы, сменившим по Указу Президента РФ Б.Ельцина безбашенного Гавриила Попова, который воровал все, что не было прибито гвоздями. В качестве отступного бывшему градоначальнику продали за смешные деньги бывшую дачу И.Сталина .

За 10 последующих лет Ю.Лужков «преобразовал» весь исторический центр Москвы, снес исторические памятники, условно охраняемые государством. Семейной фирме  Ю.Лужкова «Итеко», возглавляемой его женой Е.Батуриной (99% акций) достается половина всех строительных подрядов, распределяемых мэрией (злоупотребление служебным положением в корыстных целях). Стоимость квадратного метра жилья в Москве возросла за год под их влиянием на 30%. Ежегодная прибыль – 500-700% [20]. К этому можно добавить лишь афоризм древних греков: «Цифры не управляют миром, но они показывают, как управляется мир».

Аналогичных примеров бюрократизации-коррупции – можно привести не мало. Все они «работают» против национальной безопасности. И на это - нет адекватной реакции соответствующих органов государства.

Вне контроля народа государственный аппарат подавляет личность (особенно в сфере среднего и мелкого бизнеса, представители которого должны составлять основу среднего класса). Тем самым оправдываются законные опасения социал-демократов в отношении силы государства.

Думается, что ни идеи либеральной демократии, ни идеи социал-демократии не могут быть в чистом виде положены в модель строительства гражданского общества в России, а, следовательно, и определять содержание принципов прав человека. Необходимо известное равновесие между двумя социальными началами: всеобъемлющими интересами человека и гражданина и материально-нравственными интересами общего блага; между стремлением народа к духовному развитию, свободе, равенству, справедливости, уважению и неприкосновенности прав личности и интересам разных общественных групп и движений в борьбе за власть, за управление государственным строительством. Речь, на наш взгляд, может идти об иной модели строительства гражданского общества в России, т.е. об иной модели оптимального сочетания идей государственности и развития принципов прав личности, в частности, сочетающей в себе позитивные стороны либеральной демократии и социал-демократии, т.е. центризма. На ее основе и возможна разработка наиболее рациональной модели сочетания двух вышеназванных институтов.

Главная задача государства состоит в укреплении четко установленных взвешенных правовых границ между различными сферами гражданского общества: экономической, политической, духовной, а не в регулировании того, что происходит. Исключением, безусловно, является экономическая сфера с ее приоритетом частной собственности, которая подлежит правовому регулированию, но в строго определенных пределах. Границы этого правового регулирования должны быть обусловлены функциональным значением личной свободы и нестесненной личной инициативы, т.е. свободы самореализации, самовыражения. Ведь право – это функция социальной жизни. Если общество меняется, то и право должно меняться. Право должно также гарантировать существующему порядку ту меру нормативности и стабильности, которая необходима для свободы действий человека и существования общества.  В качестве комплекса норм право является содержанием сознания. Реальность требует этого сознания, если люди ориентируются на него и позволяют ему руководить ими. Вот об этом-то сегодня в России, как свидетельствуют реалии, заботятся в сомнительно малом масштабе.

При выборе центристской модели строительства гражданского общества в России необходимо учитывать, как минимум, три момента: цели, сферы, границы правового регулирования.[21] Цели - состоят в том, чтобы государство не пыталось препятствовать интересам самореализации индивидов в различных областях жизни (до последнего времени чиновничий аппарат  фактически блокировал развитие среднего и малого бизнеса).[22] Сферы - экономическая, политическая, духовная, идеологическая, национальная - должны быть предметом исключительного и особого внимания со стороны законодательных органов государства. Границы правового регулирования не могут выходить за пределы контрольной (надзорной) функции государства, а также создания и совершенствования системы институтов гражданского общества, ограничения воздействия экономического неравенства на политическую жизнь страны.

Универсальным механизмом строительства гражданского общества выступает демократия. Разумеется, как и любой социальный механизм, она имеет свой коэффициент полезного действия. Коэффициент полезного действия тем выше, чем грамотнее и квалифицированнее специалисты, его конструирующие и эксплуатирующие. Немаловажную роль при этом имеет и элементарная порядочность этих специалистов. В России же, по мнению Генеральной прокуратуры РФ, «все органы государственной власти пронизаны коррупцией».[23] Коррупция и ее корни таятся в несовершенной нормативно-правовой базе. Можно сказать, что 90% коррупции записано в законах. [24]

О значении упорядоченности государственного управления свидетельствует опыт  таких стран как Швеция, Гонконг, Сингапур, Голландия.

В любом случае, демократия есть неоценимое средство становления и развития гражданского общества, его оптимальных отношений с государством, средство, способствующее достижению общественного блага. В контексте такого понимания демократии ее требования сводятся к трем моментам: во-первых, самостоятельному определению людьми базовых ценностей, вокруг которых организуется гражданское общество; во-вторых, существованию плюрализма (политического, экономического, идеологического), который очень важен для нормального устройства любой сферы гражданского общества; в-третьих, выбору средств и методов достижения демократизации гражданского общества. В этом аспекте реалии в России заслуживают справедливую критику. Её предельно чётко выразил Е.М. Примаков. Партийно–государственная монопольная система (так было в СССР, а сейчас сложилось  в России с учетом партии «Единая Россия» - прим. А.С.), по Е.М. Примакову, которую олицетворяет одна какая-то партия, это тупиковый путь, а не путь к демократии.[25]

Таким образом, соединение в России позитивных элементов либеральной и социал-демократической научных концепций взаимоотношения гражданского общества и государства вполне обосновано и призвано работать предметно для укрепления государственности, прежде всего, национальной безопасности.

Его центристская модель не допускает господства государства в какой бы то ни было сфере, т.е. устанавливает разумные пределы действия государственной власти, способствуя тем самым осуществлению равноправия и фундаментальных свобод. В то же время центристская модель структурирования гражданского общества не умаляет роли государства в социальной сфере, в создании условий для самоуправления, защите демократии. В условиях мировой глобализации государство должно быть сильным, иначе оно - нежизнеспособно. Данная модель, наконец, позволяет видеть человека и гражданина в качестве высшей ценности, а отношения между личностью и государством строить на принципе изначальной, врожденной свободы индивида.

Вместе с тем, как подчеркнул Президент РФ Д.А. Медведев, “укрепление демократии не означает ослабление правопорядка. Любые попытки под демократическими лозунгами раскачать ситуацию, дестабилизировать государство, расколоть общество будут пресекаться. Закон – один для всех – и для правящей партии, и для оппозиционных. А свобода, как известно, предполагает ответственность.