Диссертационный совет ДМ.212.218.09
при Самарском государственном университете
443011, г.Самара, ул.Академика Павлова, 1.

ОТЗЫВ

Официального оппонента на диссертацию и автореферат
Кувалдиной Юлии Владимировны
по теме: «Предпосылки и перспективы развития компромиссных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов в России», подготовленной на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности - 12.00.09. – уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза, оперативно-розыскная деятельность (Самара, 2011).

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена тем, что оно посвящено одной из главных проблем современного уголовного процесса – объективной необходимости его реформирования с тем, чтобы обеспечить правильное рассмотрение большего количества уголовных дел при непременном соблюдении правил справедливого судопроизводства. По оценкам криминологов, в России реальное количество преступлений примерно в 10 раз превышает количество официально зарегистрированных общественно-опасных деяний. Расследование и рассмотрение такого количества уголовных дел в существующих процессуальных формах просто физически невозможно. Поэтому проблема укрывательства преступлений в частности и невыполнения государством своей конституционной обязанности защищать общество от преступных посягательств в целом не может быть решена без изменения уголовного судопроизводства. Одним из главных путей таких реформ может быть более широкое использование производств, называемых ускоренными, упрощенными, целерантными, альтернативными, восстановительными, или как предлагается в данной работе – компромиссными.
Актуальность темы подтверждается и усиливающимся научным интересом к ней. Так, 15 декабря 2011 года в Саратовской государственной юридической академии состоялась защита кандидатской диссертации И.А.Поповой по теме «Тактико-криминалистическое обеспечение компромиссных процедур в уголовном судопроизводстве». И это одна из многих работ, в которых поднимаются и рассматриваются проблемы компромиссных процедур в уголовном судопроизводстве.
Однако надо согласиться с Ю.В.Кувалдиной, что практическая реализация компромиссных процедур осложняется отсутствием единого подхода к пониманию их сущности и места в уголовном процессе, оснований, условий и пределов применения, значительной пробельностью и непоследовательностью правового регулирования.
В связи с этим, высокая потребность в разработке этой темы с одной стороны, отсутствие единой теории по данному вопросу – с другой, а также практические сложности применения существующих компромиссных процедур совершенно определенно свидетельствуют о высокой актуальности заявленной темы.
Положения, выводы и рекомендации, сформулированные в диссертации, имеют достаточно высокую степень научной обоснованности. Прежде всего, это обеспечивается самим подходом к исследованию. Автор диссертации правильно сформулировала цели и задачи своей работы и, судя по содержанию диссертации и автореферата, их выполнила.
При этом теоретической основой работы явились частные уголовно-процессуальные теории уголовного иска, дифференциации уголовно-процессуальной формы, типологии уголовного судопроизводства, дающие в целом достаточные общие логические посылки для решения поставленных задач (однако в автореферате и во введении к диссертации теоретическая основа показана несколько поверхностно и формально. Ознакомление же с текстом работы позволят судить о тех научных школах направлениях, которые составили научную основу диссертации).
Соискатель опирается на новую парадигму в уголовно-процессуальной науке, признающую повышенную социальную ценность судебной процедуры не только как формы легитимной государственной репрессии в отношении нарушителей закона, но и как способа разрешения уголовно-правовых конфликтов. На этой основе автор рассматривает предмет своего исследования не просто сквозь призму обеспечения ускоренного рассмотрения дел (что можно признать уже традиционным подходом), а в рамках его особой гарантийной сущности, обеспечивающей повышенный уровень защиты прав человека. Отсюда и возникает понятие компромисса, компромиссных, согласительных процедур, одним из следствий применения которых является упрощение и ускорение судопроизводства.
Обоснованность результатов работы подтверждаются корректным использованием исторического (первая глава) и сравнительно-правового (вторая глава) методов исследования, а также социологических данных. Автор использует как официальные статистические данные о работе судов общей юрисдикции (стр. 28-30 диссертации) за 2004-2010 г., статистические показатели работы федеральных судов Самарской области, опубликованные обзоры практики рассмотрения уголовных дел судами общей юрисдикции за период с 2002 по 2011 г., так и результаты самостоятельного выборочного изучения 402 уголовных дел, а также анкетирования 73 судей, помощников судей, 12 помощников прокуроров по лично разработанной программе.
Автор достаточно строго аргументирует свои решения и критически их оценивает по сравнению с ранее опубликованными положениями, в сравнении с работами, посвященными «альтернативному», «восстановительному» правосудию, дифференциации формы и ускоренным производствам, а также отдельным согласительным процедурам.
Диссертация имеет внутреннее единство, ее структура подчинена строгой логике изложения.
В первой главе «Компромиссные модели правосудия в России: современное состояние, ретроспективный анализ и предпосылки развития» автор рассматривает сущность и понятие компромиссного производства как особой процессуальной формы разрешения уголовно-правового конфликта. Здесь совершенно правильно анализируется ключевая для этой темы проблема сочетания публичности и диспозитивности. Затем на основе исторического подхода изучаются предпосылки данных процедур в российском уголовном процессе.
Во второй главе работы «Компромиссные процедуры России и зарубежных стран: сравнительно-правовой анализ» исследуются англоамериканские сделки в сравнении с российским особым порядком принятия решения при заключении с обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве и выявляются принципиальные отличия между ними. Далее автор, обращаясь к опыту согласительных судебных процедур, применяемых в Испании, Италии, Германии и Франции, приходит к выводу о принципиальном сходстве этих процедур с российским особым порядком. Данное сходство состоит в том, что границы компромисса между государством и личностью строго очерчены законом: лицу, согласившемуся с предъявленным ему обвинением, при соблюдении ряда дополнительных условий, гарантируется назначение наказания не выше предела, установленного законом. Затем проводится сравнительный анализ зарубежного института медиации и отечественного института прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон, оценивается возможность заимствование положительного опыта.
Третья глава диссертации «Основания и условия применения компромиссных процедур и принятия компромиссных решений» посвящена выявлению единых процессуальных оснований и условий для применения компромиссных процедур.
Завершает диссертацию четвертая глава «Проблемы применения и направления совершенствования современных отечественных компромиссных процедур», в которой на основе анализа судебной практики излагаются взгляды автора о возможных направлениях совершенствования правового регулирования компромиссных процедур в связи с предлагаемой унификацией условий их применения, рассматриваются возможные пределы применения компромиссных процедур по лицам и кругу дел.
При этом текст работы изложен в хорошем академическом стиле, свидетельствующем о высокой научной и юридической квалификации автора.
Представляется, что научные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, обладают необходимой новизной и достоверностью. Главное, в чем состоит новизна исследования и его результатов, на мой взгляд, заключается в том, что Ю.В.Кувалдиной одной из первых в науке удалось выявить общие закономерности компромиссных производств, объединяющих как институты прекращения уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим и деятельным раскаянием, так и особые порядки судебного разбирательства уголовных дел, основанные на согласии с предъявленным обвинением или соглашении о сотрудничестве.
Ранее разработанный научный аппарат не позволял выйти на такой высокий уровень теоретического обобщения. Учение об альтернативах уголовному преследованию прекрасно раскрывало сущность прекращения дел, но ни как не могло дать инструментарий для анализа глав 40 и 40-1 УПК Российской Федерации. Теории альтернативного или восстановительного правосудия не могли объяснить правовую природу и закономерности снижения уголовного наказания в обмен на согласие с обвинением или сотрудничество со следствием (особенно когда не происходит заглаживания вины потерпевшему). Концепции сделок о признании вины и учение об ускоренном производстве не охватывали прекращение дел в досудебных стадиях. В результате выявление Ю.В.Кувалдиной общих закономерностей компромиссных производств является перспективным для законодательной и правоприменительной практики и вносит заметный вклад в уголовно-процессуальную науку.
Представляют интерес авторские определения «компромиссного производства», выявленный исторический опыт прототипов таких производств, а также их специфические (видовые) характеристики, включая те из них, которые определены автором путем сравнительно-правового анализа.
Заслуживает поддержки вывод о соответствии компромиссных конструкций уголовно-процессуальным принципам (третье выносимое на защиту положение).
Представляется важным обратить особое внимание на правильные выводы соискателя о том, что в основе применения компромиссных конструкций лежит согласие участников уголовно-правового конфликта – государства в лице органов уголовного преследования или суда, лица, совершившего преступление, и потерпевшего (пятое положение, выносимое на защиту); особенностью компромисса в российском уголовном процессе является то, что действия, которые должен выполнить обвиняемый, и те уступки, на которые готово пойти государство, установлены законом (шестое положение); компромисс должен быть достигнут между участниками уголовно-правового (хочу подчеркнуть – не уголовно-процессуального) конфликта (восьмое положение); ограничение пределов применения компромиссных форм по кругу лиц – обвиняемых (а не подозреваемых), как лиц, в отношении которых имеется обоснованное обвинение (девятое положение); наличие связи между возможностью использования компромиссных процедур и частным интересом как объектом преступного посягательства (девятое положение);
На базе разработанной автором теории единства компромиссных процедур в диссертации сформулировано много значимых предложений по совершенствованию действующего уголовно-процессуального законодательства, которые имеют важное практическое значение. Среди них имеются конкретные рекомендации по детальному урегулированию процедуры прекращения дела в связи с примирением (третий параграф второй главы), разработка понятия и системы унифицированных процессуальных оснований и условий (стр. 127- 135 и сл.). Здесь автор, применяя общие закономерности (единство компромиссных форм) выделяет основания и условия для каждой из форм в отдельности.
Отмечу правильное, на мой взгляд, предложение соискателя о необходимости защиты прав потерпевшего как условия применения компромиссных конструкций, включая досудебное соглашение о сотрудничестве. На странице 165 диссертации автор пишет, что если по делу имеется потерпевший, его позицию при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве прокурор должен выяснить и учитывать. На страницах 226-227 рецензируемой работы утверждается, что отсутствие в ст.317.7 УПК указания на необходимость выяснения мнения потерпевшего для рассмотрения дела в особом порядке, предусмотренном гл.40.1 УПК, не лишает принадлежащего ему права на участие в судебном заседании (ч.1 ст.249). Здесь в диссертации практически предугадана правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированная в Определении от 2 ноября 2011 года № 1481-О-О по жалобе граждан В.С.Ковальчука и Т.Н.Ковальчук на нарушение их конституционных прав частью второй статьи 3176 УПК Российской Федерации. В соответствии с этой позицией участие потерпевшего или гражданского истца в процедуре заключения досудебного соглашения о сотрудничестве не является обязательным и от их волеизъявления не зависит сама возможность использования данного соглашения по уголовному делу и назначения более мягкого уголовного наказания. Однако потерпевший не может быть лишен своего конституционного права на судебную защиту и восстановление в нарушенных правах и интересах, - ни объем, ни степень гарантированности потерпевшим указанных прав не могут зависеть от того, было ли государством реализовано его правомочие по осуществлению уголовного преследования в полном объеме или же оно смягчило уголовную ответственность, предусмотрев назначение более мягкого наказания при заключении досудебного соглашения. Соответственно, при проведении судебного заседания в порядке статьи 317.7 УПК Российской Федерации потерпевший может отстаивать свою позицию по существу рассматриваемых вопросов и участвовать в их исследовании в условиях непосредственности и устности. Из данного решения Суда следует, что мнение потерпевшего о том, рассматривать ли дело, по которому заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, в особом порядке или же в общем порядке, гарантирующим устность и непосредственность исследования доказательств, подлежит обязательному учету.
Текст работы оформлен в соответствии с установленными требованиями, а основные положения работы достаточно полно отражены в автореферате и в научных публикациях автора.
Диссертационное исследование Ю.В.Кувалдиной полностью соответствует научной специальности 12.00.09. – уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза, оперативно-розыскная деятельность.

Вместе с тем представляется необходимым указать на некоторые недостатки работы, ее спорные положения, побуждающие к дискуссии. 
Во-первых, имеется недочет работы, связанный с формулировками ее темы, целей, предмета. На мой взгляд, тема работы сформулирована неточно, т.к. в ней акцент сделан на предпосылках и перспективах компромиссных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов. Между тем указанная автором цель работы, ее содержание и обозначаемая автором новизна состоят в исследовании самой сущности компромиссных форм. Так автор определяет цель исследования как комплексное изучение компромиссных форм, выработка единого подхода к пониманию их как целостной системы, имеющих общую сущность; новизну исследования автор связывает прежде всего с самим понятием «компромиссные производства», а не с предпосылками и перспективами их развития; объект и предмет исследования обозначены во введении формально, без четкого отграничения области исследования. В результате неточного названия темы работы автор сужает действительный потенциал ее содержания, и читателю не сразу заметна действительная глубина исследования.
Кроме того, если концентрироваться именно на предпосылках компромиссных процедур, то к ним относятся социокультурные факторы (которые в работе не рассматриваются); исследование же перспектив развития не может ограничиваться совершенствованием отдельных норм действующего процессуального закона, а должно представлять собой «программу» развития и закона, и юридической теории, и преподавания, и практики.
Второе замечание касается содержания работы. Представляется, что в ней имеется методологическая погрешность, которая приводит автора к целому ряду противоречивых и как минимум спорных, на мой взгляд, выводов.
Автор опирается на типологию уголовного процесса, в которой не различается частно-состязательный (обвинительный, частно-исковой) и публично-состязательный (публично-исковой) процесс. Противопоставляются только состязательное и розыскное (называемое автором вслед за О.Б.Семухиной – обвинительным) судопроизводство (стр. 16). В результате, автор не проводит видовых различий между «гражданско-процессуальной» и «уголовно-процессуальной» состязательностью и между мировым соглашением в гражданском процессе и примирением сторон в процессе уголовном, и в итоге – различий компромиссных частно-исковых и публично-исковых процедур. Между тем эти различия обусловлены, в первую очередь, спецификой материального гражданского и уголовного права. Позволю себе кратко пояснить теорию вопроса.
Мировое соглашение в гражданском процессе есть договор сторон, которым определяются не только процессуальные, сколько их материальные права (мировое соглашение перезаключает первоначальный материально-правовой договор, являющийся предметом спора, поскольку источником материальных прав является именно договор, основанный на диспозитивности). По этой причине сторонам принадлежит право распоряжения иском, предметом спора. Следовательно, компромиссная процедура основана на возможности взаимного согласия сторон по поводу своих материальных прав. При заключении мирового соглашения в суде является неважным, каков был первоначальный спорный договор, и был ли он вообще, и доказано ли существование материальных правоотношений (отсюда пассивность суда и его «терпение» к формальной истине). Важно, что стороны в суде пришли к компромиссу.
Иное дело процесс уголовный (публично-состязательный). Источником материальных прав сторон не может быть договор, основанный на диспозитивности. Отношение уголовной ответственности регламентируется исключительно уголовным законом. Поэтому прокурору как стороне обвинения не принадлежит право распоряжения уголовным иском. Оно принадлежит государству, которое основываясь на принципе милости, в уголовном законе устанавливает пределы уголовной ответственности, основания освобождения от нее, амнистирует, помилует или идет на какие-то «компромиссы» с лицами, совершившими преступления. Так, учитывая «понижение» уровня общественной опасности личности, государство предусматривает в законе различные формы смягчения ответственности при ее положительном посткриминальном поведении, включая условно-досрочное освобождение от наказания, снятие судимости. Прокурор же как представитель государства не может лично сам, по своему произвольному усмотрению распоряжаться уголовной ответственностью (квалифицировать грабеж как кражу) и обязан соблюдать уголовный закон. Не принадлежит право распоряжения своей уголовной ответственностью и обвиняемому (не может он по своему произвольному желанию понести уголовную ответственность за преступление, которого не совершал). Защита личности от необоснованного обвинения является не ее личным делом, а публичной задачей. Признание вины (признание уголовного иска) не может рассматриваться как акт распоряжения и нуждается в подтверждении другими доказательствами.
Надо признать, что в диссертации эти идеи нашли свое отражение. Автор справедливо пишет, что диспозитивность в компромиссных процедурах имеет свои ограничения, обусловленные публично-правовым характером уголовного преследования (стр. 19); компромисс достигается между государством как участником уголовного правового конфликта и обвиняемым (восьмое выносимое на защиту положение); условия компромисса достигаются не сторонами – они установлены законом (стр. 21 диссертации); прокурор не вправе дать обвиняемому в целях его стимулирования к сотрудничеству никаких обещаний по смягчению грозящей ему уголовной ответственности, кроме тех, что предусмотрены ч.2 ст.62 УК (стр. 22); для применения компромиссных процедур должны быть доказательства виновности, а суд обязан проверить обоснованность обвинения; особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением не является сделкой о признании вины, поскольку вынесение обвинительного приговора в этой процедуре судом имеет место лишь при условии, что суд убедился в обоснованности обвинения и подтверждении его доказательствами, собранными по делу, а сторонам не предоставлена возможность по соглашению изменять объем обвинения (стр. 69, 75); надо установить обязанность органов уголовного преследования и суда прекращать уголовные дела по основаниям, предусмотренным ст.ст. 25 и 28 УПК, при наличии всех предусмотренных законом условий. В тексте работы есть и многие другие верные мысли соискателя.
Однако указанная позиция автора неустойчива. Соискатель (на мой взгляд, недостаточно обоснованно, не опровергая публично-состязательную природу современного уголовного процесса) преувеличивает роль диспозитивности в уголовном судопроизводстве (первый параграф первой главы); полагает, что стороны вправе достигнуть договоренности о предмете уголовного иска; видит природу компромиссных производств в договоре (без должного учета материально-правового отношения уголовной ответственности), подразумевая под одним из субъектов такого договора не государство, а прокурора (стр. 19, 24).
В результате соискатель дает определение «компромиссного производства» через признак «обмена сторонами обоюдновыгодными уступками» (первое выносимое на защиту положение), предлагает наделить прокурора правом изменить объем обвинения или квалификацию содеянного как способ исполнения им соглашения (стр. 97 и седьмое выносимое на защиту положение); делает вывод о том, что процессуальный закон позволяет сторонам договариваться об условиях уголовной ответственности (стр. 33).
Данные противоречия в диссертации вызваны, на мой взгляд, недооценкой различий между публично-состязательным и частно-состязательным процессом.
В-третьих, полагаю возможным изложить некоторые предложения по дальнейшему развитию этой перспективной темы.
С учетом публично-правовой природы уголовного процесса (что ни как не мешает ему быть состязательным) можно предложить автору изменить понятие компромиссных процедур, которое должно быть связано не с уступками прокурора, следователя, дознавателя (выраженными в несоблюдении уголовного закона), а с уступками государства (гуманизацией мер воздействия) в связи с положительным посткриминальным поведением обвиняемого. Развитие же компромиссных форм и диспозитивности в уголовном процессе должно быть связано с одновременными изменениями в уголовном праве. Тогда основанием для снижения тяжести уголовно-правового воздействия на обвиняемого (осужденного) будет не сам по себе факт признания вины или согласия с обвинением, а снижение общественной опасности его личности. Соответственно, под понятие компромиссных процедур будут подпадать формы условно-досрочного освобождения от наказания, тем самым комплексное значение исследования еще более возрастет (тем более, что в работе рассматривается исторический опыт примирения, достигнутого после постановления приговора (второй параграф первой главы).
Соответственно, иначе надо смотреть и на признание обвиняемым своей вины (которое во втором параграфе третьей главы автор рассматривает как непременное условие применения всех компромиссных форм). Для получения «уголовно-правовых льгот» скорее имеет значение положительное посткриминальное поведение обвиняемого (осужденного), снижающее степень общественной опасности его личности, чем собственно признание его вины, раскаяние, самоизобличение, полное возмещение вреда. Не исключены ситуации, когда обвиняемый считает себя невиновным, обвинение необоснованным, приговор ошибочным, но тем не менее ставит вопрос о применении соответствующих процедур, отказываясь по своим собственным мотивам от полноценного судебного разбирательства.
В диссертации дается положительная оценка американского опыта сделок сторон (стр. 84 и сл.). Между тем такая оценка должна опираться на иные, помимо сравнительного анализа, методы исследования, которые, на наш взгляд, используются при обосновании данного вывода недостаточно полно. Для теоретического обоснования предложений автора было бы полезным обратиться к анализу практики Конституционного Суда Российской Федерации, через решения которого можно было бы дать теоретический и нормативный анализ принципов Конституции Российской Федерации и международно-правовых стандартов в этой сфере. Однако использование решений Конституционного Суда Российской Федерации в работе является незначительным, что особенно заметно по списку литературы.
Все высказанные замечания являются дискуссионными или имеют характер рекомендаций и не умаляют достоинств работы в целом.

Вывод: диссертационное исследование Юлии Владимировны Кувалдиной соответствует пунктам 7, 8 Положения о прядке присуждения ученых степеней, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 30.01.2002 N 74 (в ред. от 20.06.2011 года). Эта диссертация является научно-квалификационной работой, в которой содержится решение задачи, имеющей существенное значение для уголовно-процессуальной науки. Данная работа написана единолично, содержит совокупность новых научных результатов и положений, выдвигаемых автором для публичной защиты, имеет внутреннее единство и свидетельствует о личном вкладе автора в науку.
Представляется, что Ю.В. Кувалдина заслуживает присуждения искомой ученой степени кандидата юридических наук по заявленной научной специальности.

Официальный оппонент,
Заведующий кафедрой уголовно-процессуального права
Северо-Западного филиала Российской академии правосудия
кандидат юридических наук,
доцент К.Б. Калиновский

5 декабря 2011 г.

Автореферат: http://www.iuaj.net/node/911