Аннотация

В настоящий момент в теории уголовного процесса идут споры и интенсивные поиски моделей уголовного процесса, адекватных современным общественным условиям. Особое значение имеет при этом форма предварительного расследования, в т.ч. обеспечение объективности и беспристрастности расследования путем правильного распределения здесь процессуальных функций. Цель: сравнительный анализ ведущих национальных моделей предварительного расследования для выявления основных направлений их развития, сильных и слабых сторон с тем, чтобы выработать предложения для оптимального выбора нужной формы с учетом различных социальных условий. Методы: структурно-функциональный анализ, сравнительно-правовой метод, формально-юридический метод, метод юридической герменевтики. Результаты: разграничение процессуальных функций позволяет разделить в уголовном процессе противонаправленные интересы, не возлагая их на одних и тех же участников, что является прежде всего гарантией независимости суда и соблюдения прав стороны защиты. Первоисточником понятия процессуальных функций служит состязательный тип уголовного судопроизводства (обвинение – защита – правосудие). Однако ввиду фактического неравенства возможностей опасно ставить перед властными органами государства, занимающимся предварительным расследованием, чисто обвинительную задачу. Сдерживающим фактором может служить разделение функций публичного обвинения, носителем которой являются службы, подобные прокуратуре, и расследования: как правило, полицейские органы дознания либо следственные судьи. Формы их сочетания могут быть самыми различными во французском, германском и даже англо-американском типах процесса, однако орган расследования всегда так или иначе должен быть дистанцирован от процессуальной функции обвинения, занимаясь по мере возможности объективным и непредвзятым расследованием, что требует достаточно высокого уровня правовой культуры. При ее дефиците конкурирующей состязательной моделью может служить расследование, проводимое сторонами публичного обвинения и защиты на началах полного равенства под эгидой независимого судьи-над-следствием.

 СМИРНОВ Александр Витальевич, Северо-Западный филиал Российского государственного университета правосудия, Санкт-Петербург, Россия

Баланс процессуальных функций и формы предварительного расследования

Для цитирования: Смирнов, А. В. Баланс процессуальных функций и формы предварительного расследования / А. В. Смирнов // Правовое государство: теория и практика. – 2024. – № 1(75). – С. 113-120. – DOI 10.33184/pravgos-2024.1.14. – EDN ZTXGKI.

Введение

Понятие процессуальных функций в судопроизводстве является базовым и определяющим. Оно не только указывает на цели тех или иных участников процесса, но и позволяет разграничивать в их деятельности противоречивые инте-ресы, будучи тем самым важной гарантией объективности правосудия. Такое понимание процессуальных функций – в первую очередь продукт теоретическо-го осмысления состязательной формы судопроизводства, ибо именно здесь открыто сталкиваются противоположные интересы и обслуживающие их функции сторон обвинения и защиты, а особое значение придается обеспечению объективности и непредвзятости стоящего между ними нейтрального арбитра – суда. В розыскной (инквизиционном) процессе, главной отличительной чертой которого является соединение уголовного преследования и судебного рассмотрения и разрешения дела в руках одного органа расследования (inquisitionis, лат.), по-нятие функций в названном выше его «векторном» понимании было бы излишне и даже вредно; вместо функций здесь более уместно более «скалярное» понятие компетенции, то есть комплекса прав и обязанностей. С учетом этого замечания, можно условно говорить о единой функции расследования в инквизиционном процессе. Однако такое сосредоточение власти в одних руках, как известно, было весьма опасно для лица, подвергаемого преследованию (подследственного).

Существует ли реально смешанная модель уголовного процесса?

В общественном, в том числе юридическом сознании крепко укоренилось мнение, что на смену инквизиционному процессу после победы буржуазных ре-волюций на континенте пришла т.н. смешанная, или следственно-состязательная модель. Однако, на наш взгляд, справедливость этой точки зрения можно во многом поставить под сомнение или, во всяком случае, следует серьезно скорректировать. Дело в том, что в континентальной Европе, в первую очередь под влиянием новой для того времени французской модели, фактически произошло обратное заимствование из процесса старого типа. А именно, из него была изъята инквизиционная функция расследования, объединявшая ранее уголовное преследование и разрешение дела, и препарирована в состязательном духе, путем выделения из нее, снова в качестве самостоятельной состязательной функции, публичного обвинения – уголовного преследования, главным носителем которой стал прокурор, а также подчиненные ему органы полиции. Под влиянием этой операции бывшая розыскная, а отныне состязательная функция расследования должна была в идеале преобразиться в беспристрастную работу ее носителя – следственного судьи (судебного следователя) по объективному ис-следованию обстоятельств дела, сродни правовой и криминалистической экспертизе, производимой специальным органом предварительного расследования по требованию публичного уголовного преследователя в качестве своего рода юридического аутсорсинга. Сразу оговоримся, что подобного сорта разделение функций расследования и уголовного преследования произошло далеко не во всех национальных системах (Франция, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Лихтенштейн) и не в равной степени, однако, во всяком случае урок не прошел даром, и практически нигде de jure или de facto на публичные органы предварительного расследования функция обвинения в ее чистом виде в современном мире пока что не возлагается.

Новая роль функции расследования в состязательном уголовном процессе

Надо сказать, что до известной степени альтернативным описанному выше порядку, но также одним из ведущих направлений реформирования континентального предварительного расследования стала такая его форма, как т.н. прокурорско-полицейское дознание, где прокурор является полноправным руково-дителем предварительного расследования, в котором он опирается на активную помощь полиции (Германия, Австрия, Италия, Чехия, Япония и др.). А судебное участие здесь либо вовсе отсутствует, либо имеется, но в незначительной степени в виде эпизодического судебного контроля за соблюдением конституционных прав граждан. Нередко приходится слышать, что такая форма организации как раз и есть проявление розыскного начала в следственно-состязательном уголовном процессе, а также что прокурор здесь принимает на себя роль чуть ли не носителя судебной власти [2, с. 9]. Представляется, однако, что по существу это не так. Не принимается во внимание, что для розыскного начала характерно соединение исследования обстоятельств дела с принятием по нему решений сугубо судебного свойства: о применении в подозреваемому или обвиняемому наиболее строгих принудительных мер, о признании доказательств судебными, что в процессе германского типа как правило остается все-таки за судьей. Тогда, может быть, прокурор и органы дознания являются здесь стороной, подготавливающей обвинение, подобно тому, как в гражданском судопроизводстве истец собирает доказательственный материал для подтверждения своих исковых требований? Но вопреки последнему предположению, даже там, где предваритель-ное расследование производится целиком и полностью в форме прокурорско-полицейского дознания, постоянно подчеркивается, что такое расследование не ставит перед собой цели добиться безусловного обвинения, и что реабилитация подозреваемого лица – результат не менее желанный. Как пишет проф. Джулио Иллюминати – глава департамента юридических наук юридического факультета Болонского университета, «официальная задача прокурора – осуществлять надзор за соблюдением законов и участвовать в отправлении правосудия надлежащим образом, а не добиваться признания любого подсудимого винов-ным или назначения ему самой строгой меры наказания. В этой связи, согласно положениям Кодекса, на прокурора возлагается обязанность проводить рассле-дование, в том числе, и в пользу подозреваемого, а также собирать оправдыва-ющие доказательства» [3, с. 37]. Такой подход, по сути, есть проявление идео-логии модернизма и обнаруживает явную связь с веберовской концепцией государственной бюрократии. Макс Вебер считал [4, с. 666], что государственный чиновник обязан «управлять» беспристрастно и объективно. «Sine ira et studio» — без гнева и пристрастия должен он вершить дела. Другими словами, подоб-ное прокурорско-полицейское дознание, по крайней мере в теории, намеренно дистанцирует себя от функции обвинения как деятельности, цель которой состоит лишь в том, чтобы добиться привлечения лица к уголовной ответственно-сти. Далеко не случайно, на наш взгляд, что в ходе такого дознания отсутствует институт формального предъявления обвинения, которое отнесено на самый конечный момент, когда расследование полностью завершено, и прокурор впервые формулирует т.н. публичное обвинение для передачи его в суд (Германия). Только с этого времени прокурор становится в положение обвинителя в состязательном судопроизводстве, а вся предыдущая деятельность и его самого, и полиции вписывается в содержание юридически нейтральной функции расследования. Весьма вероятно, что не все поддержат такой вывод, поскольку, де, публичная обвинительная деятельность предполагает всесторонний и объективный подход, учитывающий интересы всех, в том числе и другой стороны и т.п. На это можно ответить, что исторический опыт свидетельствует – вредно и даже опасно ставить перед властным органом государства, занимающимся предварительным расследованием, чисто обвинительную задачу, ибо колоссальное фактическое неравенство сил и возможностей «государства-Левиафана», с одной стороны, и частного лица – обвиняемого, с другой, делает последнего безнадежно слабым перед «raison d'etat» – сакраментальным государственным интересом и плохо согласуется с состязательным началом процессуального равенства сторон. Такой диспаритет на практике может проявлять себя, прежде всего, на предварительном расследовании, а порой прорывается даже в судебных стадиях. Так, например, А.И. Герцен, наблюдая за публичными обвинителями во французском уголовном судопроизводстве XIX века, живописал: «Непомерная любовь к раскрытию истины, стремление добраться до подробностей уголовного дела, жестко преследовать виновных, сбивать их – все это сугубо француз-ские недостатки. Судопроизводство для них – кровожадная игра. Прокурор, как ловкий тореадор, будет унижен и оскорблен, если зверь, которого он травил, уцелел» [6, с. 119]. Ввиду этого односторонняя функция обвинения (уголовного преследования) должна была быть дополнена противовесом, призванным скло-нить чашу весов в сторону большей справедливости и объективности расследо-вания, и одним из таких балансиров может быть функция расследования, которая в этой конструкции не противостоит публичной состязательности, а, напротив, служит ей прочной опорой, предваряя применение такого острого оружия, как реализация функции публичного обвинения, предварительным беспристрастным исследованием обстоятельств дела относительно нейтральным субъектом. А как в этом плане обстоит дело в странах общего права (Великобритания, США и т.д.)? Считается, что в досудебных стадиях обвинение представлено полицией, которая передает материалы представителям атторнейской службы в США и Королевской службы уголовного преследования в Англии в случае, если она посчитает уголовное преследование целесообразным [7, с. 190]. При этом полиции достаточно собрать лишь доказательства причастности лица к соверше-нию преступления, а оправдательные ее не интересуют [8, с. 364]. Следует, однако, заметить, что полиция в этих государствах не подчиняется руководству служб уголовного преследования (аналогов континентальной прокуратуры) и не находится под их процессуальным руководством [9, с.452]. Более того, ее расследовательская деятельность вообще не считается частью уголовного судопроизводства, а представляет собой отрасль государственного административного управления. Можно ли в таком случае говорить о том, что полиция формально выполняет какую-либо процессуальную функцию, в том числе обвинения? Очевидно, нет, ибо это противоречит элементарной логике, хотя фактически она и исследует обстоятельства совершения преступления. Причем те, кто акцентирует внимание на представлении полицией судье или атторнею лишь доказательств причастности лица к преступлению, достаточных для ареста или вызова в суд, не учитывают, что во многих случаях она, наоборот, отказывается от инициирования уголовного преследования, причиной чего может быть как его общественная нецелесообразность, так и наличие оправдывающих фактов. А ведь их тоже надо сначала установить, что делает несколько странными подозрения полиции в сугубо одностороннем подходе. То есть de facto мы видим те же два последовательных разнофункциональных этапа: расследование и уголовное преследование.

Амбивалентность современной российской модели предварительного расследования

Выше нами был сделан вывод, что в современных уголовно-процессуальных порядках на публичные органы предварительного расследования не принято возлагать функцию обвинения как таковую. Однако УПК Российской Федерации (далее – УПК) в главе 6 изначально отнес не только прокурора, но и органы предварительного расследования (дознания и следствия) к участникам процесса именно со стороны обвинения. Действительно, когда прокурор как главный но-ситель функции уголовного преследования руководил предварительным следствием, такой правовой статус последнего был, по крайней мере, формально логичен. Конечно, можно еще раз повторить аргумент, что следователь – это не простой, а публичный обвинитель, а значит, с учетом двуединого назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК) должен в равной степени блюсти публичный интерес защиты прав всех граждан, в том числе и обвиняемого [10, с.36]. Но ведь не зря говорят, что «как корабль назовешь, так он и поплывет», и обвинительный уклон, продолжающий иметь место и по сию пору является результатом не в последнюю очередь и обвинительной родословной наших «никогда не ошибающихся органов». Но в 2007 году в российском уголовном процессе вдруг случилась «тихая революция». Связка «прокурор – следователь» была разорвана, когда прокурора законодательно лишили руководства предварительным следствием, и в его распоряжении осталось одно лишь дознание. Теперь указания прокурора следователю до того момента, когда он получит от него уголовное дело с обвинительным заключением, даются в порядке реализации сопутствующей надзорной функции и могут касаться лишь допущенных в ходе следствия нарушений закона и, строго говоря, для следователя не обязательны, при несогласии с ними следователь представляет возражения своему следственному начальству, за которым остается последнее слово и которое лишь информирует о своем решении прокурора, а тот, в случае несогласия, только и может, что обжаловать его по инстанции (ч. 6 ст. 37, ч. 3 ст. 38, ч 4 ст. 39 УПК). Властные полномочия, в том числе право давать следователю обязательные указания, возвращаются к прокурору лишь в самом конце стадии предварительного расследования при рассмотрении им материалов уголовного дела, поступившего от следователя с обвинительным заключением (гл. 31 УПК РФ). Впрочем, на этом этапе происходит формирование для предъявления в суде государственного обвинения, и проку-рор действует уже в рамках функции обвинения. Можно ли при таком соотношении полномочий продолжать считать, что и органы предварительного следствия, и прокурор все еще выполняют одну и ту же обвинительную функцию? Имеет хождение мнение, что в ходе этой реформы были разделены функции прокурорского надзора и следствия [11]. Однако помимо надзорной функции на прокуроре лежит и его главная обязанность – осуществлять уголовное преследование, и именно она названа в УПК (ч. 1 ст. 37 УПК) на первом месте, поэтому правильнее, на наш взгляд, говорить о разделе-нии в первую очередь функции расследования, которая фактически закреплена за следователем, и функции уголовного преследования (обвинения), являющейся имманентной в уголовном процессе для прокурора.

Неоднозначность функции расследования

Но что из себя представляет функция расследования? Образно, но весьма точно ее характеристику дал еще в далеком 1841 г. один из основоположников российской науки уголовного судопроизводства проф. Я.И. Баршев, который утверждал, что в следователе необходимо видеть прежде всего исследователя, который подобен ученому, и во всех его процессуальных действиях производит поиск истины; даже предъявление обвинения и избрание им меры пресечения есть лишь средство испытать на прочность доказательственный материал с тем, чтобы узнать истину [14, с. 50-51]. Надо сказать, что в отечественной правовой доктрине данная точка зрения в целом преобладала [15, с. 47-48; 16, с. 175; 17, с. 72; 18, с. 80], хотя по этому поводу дискуссии постоянно продолжались и продолжаются и по сию пору [19, с. 34 - 36; 20, с. 217; 10, с. 34-35; и др.]. Впрочем, в контексте данной статьи для нас более важным представляется не конкретное наполнение функции расследования, а то, что разделение ее с функцией обвинения имеет своей задачей обеспечить по мере возможности объективность исследования обстоятельств дела, а значит, и последующую объективность при осуществлении уголовного преследования со стороны публичного обвинителя и, в целом, баланс законных интересов в судопроизводстве. Однако следует отметить, что соотношение этих двух функций в разных процессуальных системах может быть не вполне однозначным. Так, во французской модели, где функцию расследования (предварительного следствия) по требованию прокурора или гражданского истца (потерпевшего) призван осуществлять следственный судья, казалось бы, обеспечена полная гарантия объективности. «Следственный судья в соответствии с законом производит все следственные действия, которые он сочтет необходимыми для установления истины. Он производит расследование объективно, собирая доказательства как против, так и в пользу обвиняемого» (ч. 1 ст. 81 УПК Франции). Но достоинство может обернуться и недостатком, если следственный судья в ходе своего расследования приходит к обвинительным выводам, – тогда его принадлежность к судейскому сообществу может бросить тень на объективную независимость суда, который рассматривает дело по существу. «Субъекты принятия решений в процессе, ко-торые при этом собирают еще и доказательства по делу, утрачивают свою беспристрастность ввиду своей активной следственной роли», – пишет американ-ский исследователь Уильям Бернам [9, с. 166]. И хотя следственный судья во Франции итоговых решений по делу не принимает, корпоративную солидарность и ведомственный интерес нельзя совершенно сбрасывать со счетов.

Выводы

На наш взгляд, оптимальным с точки зрения правильного соотношения функций расследования и обвинения в интересах принципа объективности было бы их следующее разделение. Функция уголовного преследования осуществля-ется прокурором с подчиненной ему в процессуальном отношении полицией (полицейско-прокурорское дознание) в два этапа: первый с момента получения первичной информации о совершении преступления и принятия решения о ее проверке (возбуждение уголовного дела) и исследовании обстоятельств дела методами дознания. Второй этап – после проведения предварительного следствия, состоящий в утверждении прокурором окончательного обвинения (обвинительного заключения) и направлении его в суд. Между двумя этими этапами (началь-ным и заключительным) может проводиться предварительное следствие, выполняемое особым независимым следственным (не судебным, например, Следственным комитетом) ведомством. Судебный контроль за соблюдением прав граждан, как и прежде, осуществляется на всех этих этапах судом. Такая организационно-процессуальная форма лишена того недостатка германской модели, когда прокурор непосредственно участвует в реализации функции расследования, чтобы потом вдруг преобразиться в публичного обвинителя, что, вероятно, не всегда просто сделать как с точки зрения психологии, так и ведомственных интересов. Впрочем, можно найти похожие проблемы и у предлагаемой нами модели: даже при таком построении предварительного расследования возможна известная субъективная пристрастность следователя, обусловленная криминалистической спецификой деятельности, в т.ч необходимостью применения им ряда мер принуждения (меры пресечения, задержание, обыски, выемки и др.), выработки и составления обвинения. Это делает действующие социальные стереотипы и предубеждения у государственных служащих относительно роли государства и ценностного соотношения интересов государства и граждан одним из существенных или даже решающих факторов. Кроме того, при таком подходе почти неизбежно сохраняется письменный характер расследования, основанный на составлении протоколов следственных действий, то есть судебные доказательства возникают уже «под пером» органа расследования, сообщая ему тем самым полномочие инквизиционного порядка. Поэтому подобная модель уместна там, где государственный аппарат приближен к веберовскому идеалу. Если же уровень правосознания, в том числе у сотрудников правоохрани-тельных ведомств еще недостаточно высок, и не исключены произвол и волюнтаризм чиновников в сфере уголовного процесса, препятствование стороне за-щиты в осуществлении ее прав, то, на наш взгляд, следует все же прибегнуть к чисто состязательной модели предварительного расследования с судьей-над-следствием (следственным судьей) и сторонами обвинения (прокурорско-полицейское дознание) и защиты (подозреваемый, обвиняемый, защитник). Следственный судья в такой модели ─ это судья, действующий на стадии предварительного расследования, не ведя его, и не участвуя в рассмотрении уголовных дел по существу. Он осуществляет судебный контроль за соблюдением конституционных прав личности, наличием законных оснований для передачи уголовного дела в суд, а также, что особенно важно, оказывает обеим сторонам в ходе расследования в случае заявления ими соответствующих ходатайств содействие в собирании доказательств путем проведения судейских следственных действий (прежде всего, осмотров, допросов и экспертиз). Лишь полученные сторонами таким путем доказательства сразу считаются судебными (т.н. депонирова-ние доказательств), остальные же предъявляются с соблюдением принципа непосредственности исследования сведений уже в судебном разбирательстве дела по существу, что означает переход к прогрессивной системе «двух папок» [21; 22, с. 86-97].

Библиографический список

1. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1: Основные поло-жения науки советского уголовного процесса. / М.С. Строгович. - М., 1968. - 470 с. 2. Коновалов С.Г. Элементы германской модели досудебного производства в уго-ловном процессе постсоветских государств : автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09/ С.Г.Коновалов - Москва, 2018. - 22 с. 3. Иллюминати Дж. Построение состязательной модели уголовного процесса в Италии / Дж. Иллюминати // Уголовная юстиция: связь времен: материалы международной научной конференции, Санкт-Петербург, 6–8 октября 2010 г. / Сост. А. В. Смирнов, К. Б. Калиновский. - М. : ЗАО «Актион-Медиа», 2012. - 140 с. 4. Вебер М. Политика как призвание и профессия. Избранные произведения /М.Вебер. - М.: Прогресс, 1990. - 808 с. 5. Пушкин А.С. Борис Годунов. - М.: Гослитиздат. - 1957. - 190 с. 6. Герцен А.И. Былое и думы / А.И.Герцен. - Л.: Художественная литература, 1946-1947. – 888 с. 7. Курс уголовного процесса / Под ред. проф. Л.В.Головко. - М.: Статут, 2021. - 1327 с. 8. Фадеев И.А. Полицейское расследование (дознание) в США / И.А.Фадеев //Matters of Russian and International Law. – 2022 - Vol 12, Is 2A.- С. 360-369. 9. Бернам У. Правовая система США / У.Бернам. - М.: Новая юстиция, 2006. - 1216 с. 10. Пиюк А.В. Правовое положение следователя в современном уголовном про-цессе России/ А.В. Пиюк // Российская юстиция. - 2011. № 3. – С. 33-37. 11. Бастрыкин А.И. История следственных органов России. Лекция. Санкт-Петербург, Санкт-Петербургская академия Следственного комитета Россий-ской Федерации. 14.09.2017. - Проза.ру. [Электронный ресурс] https://proza.ru/2017/11/26/1913 (дата обращения 02.02.2024). 12. Грызлов Д.В. Компаративистский анализ функциональных полномочий про-курора в уголовном процессе некоторых зарубежных государств / Д.В.Грызлов // Закон и право. - 2019. - С. 110-112. 13. Винокуров Л. В. Процессуальные основы взаимоотношений участников уго-ловного судопроизводства со стороны обвинения и суда на стадии предвари-тельного следствия: Автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Л.В.Винокуров. - Москва, 2019. - 35 с. 14. Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к рос-сийскому уголовному судопроизводству / Я.И.Баршев. - М.: ЛексЭст, 2001. - 240 c. 15. Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности / Р.Д.Рахунов. - М.: Госюриздат, 1961. - 277 c. 16. Шимановский В. В. К вопросу о процессуальной функции следователя в со-ветском уголовном процессе / В.В. Шимановский // Правоведение. – 1965. - № 2. - С.175-178. 17. Даев В. Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве / В.Г. Даев // Правоведение. - 1974. - № 1. – с.64-73. 18. Выдря М. М. Расследование уголовного дела — функция уголовного процес-са / М.М. Выдря // Советское государство и право. -1980. - № 9. - с. 78-82. 19. Шейфер С.А. Российский следователь - исследователь или преследователь? / С.А. Шейфер // Российская юстиция. - 2010. - № 11. - с. 34 – 36. 20. Лазарева В.А. Предварительное расследование как форма уголовного преследования / В.А. Лазарева // Проблемы современного состояния и пути раз-вития органов предварительного следствия: сборник материалов Всеросс. научно-практической конференции, Москва 28-29 мая 2010 г.: в 3 ч. - М.: Акад. упр. МВД России, 2010. - ч. 1. - С. 215-218. 21. Смирнов А.В. Российский уголовный процесс: необходима новая модель. РАПСИ. Российское агентство правовой и судебной информации. 22.01.2015 [Электронный ресурс] http://rapsinews.ru/judicial_analyst/20150122/273010035.html (дата обращения 02.02.2024). 22. Смирнов А.В. О первоочередных задачах по реформированию российского уголовного процесса / А.В. Смирнов // Российское правосудие. - 2022. - № 7. - с. 85-97.