Александров Александр Сергеевич, профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД РФ, д.ю.н., профессор;

Александрова Ирина Александровна, докторант Нижегородской академии МВД РФ, к.ю.н., доцент

Новая уголовная политика в сфере противодействия экономической и налоговой преступности: есть вопросы // Библиотека криминалиста. Научный журнал. Выпуск №1(6), 2013

«Все это похоже на какую-то разводку»

С. Шнуров «Мне бы в небо»

Как известно, в нашей стране правильность выбранного руководством курса обсуждению не подлежит. Поэтому реакция научного сообщества на уголовную политику в сфере противодействия экономической и налоговой преступности до последнего времени была вяловата…

Сделаем выводы. Во-первых, констатируем ограниченность авторов законодательных инициатив, исходящих из недр ИНСОРа и аффилированных с ним структур: за деревьями они не видит леса. Решая проблемы предпринимательства путем выводы его из-под действия уголовного закона, они уводят всех нас от решения кардинального вопроса: о реформе УК и УПК. Наше отставание от развитых уголовно-правовых систем нарастает и становится уже карикатурным.

Второе. Н наших глазах проводится уникальный эксперимент с непредсказуемыми для общества последствиями. Хотя один эффект уже сейчас вполне предсказуем – дальнейшая деградация правоохранительной системы, рост коррупции, подрыв экономической основы государства. Оперативный аппарат ОВД (ОЭБ и ПК), как впрочем, и следственный, вполне деморализован всеми последними событиями в законодательстве. Он и до этого был малоэффективен в плане решения задач по выявлению наиболее опасных и замаскированных преступлений в сфере экономики. Сохранение «палочной системы» (несмотря на заявления руководства МВД) и повышение риска ответственности за инициативную добросовестную деятельность во имя закона ведут к тому, что «активничать» будут только продажные полицейские. Кстати, расправиться с чрезмерно ретивым оперативником или следователем, который зашел слишком далеко, посредством новых статей в УК коррумпированным деятелям и их подопечным из бизнес кругов станет много легче.

Иными словами,  авторы законопроекта добьются эффекта, обратному тому, что декларируют. Запрет на инициативную деятельность оперативных и следственных органов по выявлению экономических преступлений чреват распространением того негативного явления, которое разъедает нашу систему с 90-х годов: органы, уполномоченные на осуществление ОРД, органы предварительного расследования перемалывают «мелочевку» и «заказные» материалы, из рядов правоохранителей вымываются последние честные профессионалы, которым бьют по рукам теперь еще и угрозой применения УК. Все это будет продолжаться и усиливаться.

Третье. В основе создаваемого отечественного «предпринимательского уголовного права» лежит либеральная идеология об ограничении вмешательства государства в юридические отношения собственников[1]. Идеологи новой уголовной экономической политики сходят из предположения, что удаление уголовной юстиции (наиболее радикального правового инструмента обеспечения экономической безопасности) от предпринимательской сферы скажется благотворно на институте собственности и хозяйственной деятельности, позволит качественно преобразоваться нашей экономике: из сырьевой превратится в инновационную и т.п.

Но подобный подход вызывает сомнения: мировой экономический кризис 2008 г., да и не самый удачный опыт самой России по строительству «бизнеса для своих» показывают, чем грозит необузданная алчность предпринимателей. Несмотря на законодательные поблажки бизнесу, экономическая ситуация развивается не в лучшую сторону. Может это и совпадение, но в этом году наша страна оказалась уже на 67-м месте в глобальном рейтинге конкурентоспособности стран, обнародованном Всемирным экономическим форумом (ВЭФ). По сравнению с прошлым годом Россия опустилась на одну ступень, а по сравнению с позапрошлым - на все четыре. И, по всей видимости, это не предел.

Четвертое. Коль скоро мы выбрали иную государственно-правовую модель – демократическую – надо последовательно внедрять юридические институты и механизмы, существующие в развитых демократиях, а не изобретать велосипед, ссылаясь на свою самобытность. Это та порочная самобытность, которую надо изживать. Правовое государство должно обладать ресурсами и волей защитить себя и общество, интересы которого оно призвано защищать, от попыток плутократии поставить себя выше закона, выше интересов общества и личности. Между тем, настоящей, системной борьбы с экономической преступностью как не было, так и нет. Имеет место по большей части имитация этой борьбы, т.е. борьба за дутые показателями раскрываемости, направляемости и пр. В этом плане вполне разделяем суждения проф. Лунеева о том, что в России практически даже не устоялся официальный учет и обнародование экономических преступлений. В официальных обобщающих статистических сборниках экономические преступления вообще не представлены. Все учеты ограничивается, если можно так сказать, «мелочью». Общеизвестно: «Закон – это паутина, через которые легко пролетают крупные мухи, и застревает мелюзга». Крупнейшие многомиллионные и даже много миллиардные бизнес-преступления вообще отсутствуют в учете. Тем не менее при любом уголовно-правовом и статистическом подходе экономическая преступность в России по сути своей была и останется ядром огромной корыстной преступности. Если бы удалось зарегистрировать хотя бы четверть реальной экономической преступности, она могла бы превысить число самых распространенных деяний. Латентная преступность экономической направленности самая высокая. Именно она подрывает экономику страны и ее социальные программы[2].

Главная причина сурового бизнесклимата – в отсутствии дееспособных институтов правового государства. В первую очередь - независимой судебной власти, но также - эффективной и обвинительной власти, тоже независимой и самостоятельной в процессуальном плане. Институты состязательного уголовного судопроизводства должны действовать не в режиме ручного управления, а в силу закона. Это так просто и одновременно так сложно организовать, потому что затрагиваются правосознание, правовая культура, рассуждения о которых завели бы нас слишком далеко от темы.

Гарантии безопасности ведения бизнеса в России не могут входить в противоречие с эффективностью уголовной полиции и юстиции. Это не взаимоисключающие вещи, а напротив взаимодополняющие, что подтверждает опыт всех развитых стран. Поэтому попытки отгородить предпринимательскую деятельность от уголовной юстиции бесперспективны, более того – они вредны, т.к. превращают общество в сословное, феодальное, не говоря уже об эрозии нравов; подрывают основы правопорядка и государства[3], и самое главное – негативно сказываются на экономике.

Пятое. «Кусочная» модернизация негодного (признаем это) уголовно-процессуального законодательства по сиюминутным, конъюнктурным соображениям лишь усугубляет кризис правоохранительной деятельности в нашей стране и  отдаляет решение стратегической проблемы по созданию благоприятных правовых условий для ведения бизнеса. А новые и новые инициативы, в которых воплощена идея сословного покровительства, ведут к деградации правоохранительной системы. Этому же способствуют административная чехарда с созданием новых правоохранительных структур вроде СКР («русского ФБР»), проектами вроде налоговой полиции (финансовой гвардии)[4], перестройкой/переименованием существующих[5], постоянными переделами их полномочий и юрисдикций, а еще - выстраиванием независимой вертикали следственной власти (в лице СКР)[6], перманентными поправками в УК, УПК и пр. и т.п. А на деле имеет место профанация реформ в области уголовного права и судопроизводства, имитация бурной законодательной и правоохранительной деятельности.

Шестое. Частные изъятия из общего порядка ведения уголовных дел, реализованные ранее радетелями за интересы бизнеса: особый порядок возбуждения уголовного дела, особый порядок прекращения уголовного дела, особый порядок применения мер пресечения приводят к деградации традиционных (следственных) институтов уголовного судопроизводства. Архаичное уголовное судопроизводство будет просто парализовано очередными поправками (опыт изменения подследственности дел о налоговых преступлениях – яркий тому пример).

Вместо того, чтобы проводить системную реформу уголовного и уголовно-процессуального права законодатель выкраивает из гнилого правового материала какие-то изделия для своего привилегированного клиента. Но на тонущем корабле не спастись в отдельной комфортабельной каюте (впрочем, у некоторых авторов законопроекта есть наверняка свое индивидуальное спасательное средство).

И седьмое. Надо реформировать досудебное производство. Ликвидировать следственные институты, которые представляют опасность не только для бизнесменов, но и простых людей; они стали уже анахронизмом. Необходимо идти не путем частных изъятий в пользу узкой группы лиц – «предпринимателей», а путем продуманных, структурных изменений в праве. Правила же уголовного судопроизводства должны быть одинаковыми для всех. Систему уголовного судопроизводства необходимо менять как можно скорее так, как это сделали Украина, Казахстан и прочие государства бывшего Советского Союза, ориентированные на Европу. Следует и нам идти этим путем. Надо провести качественные, системные, институциональные изменения в уголовном и уголовно-процессуальном праве.