Апостольский свет, нисходящий на Целесообразность от автореферата Н.Н. Апостоловой «Целесообразность  (дискреционность) в российском уголовном судопроизводстве» М., 2010. / следует считать номинацией на масповскую премию 2011 г.

После длительной ожесточенной кулуарной фракционной борьбы  обсуждение автореферата Апостоловой в ЖУ вышло на официальный этап (защита, имевшая место 11 февраля 2011 г., ясное дело, не считается).

Грюза: Так, работаем.

Высказываем суждения по этой замечательной работе.

Кстати, почему не вижу нашего горячо любимого, уважаемого архистратига.

Мышь (скорбно): Вы же сами его отцепили…

Устарел, дескать, со своими взглядами, в новую гендерную науку не врубается и тд. и т.п.

К тому же он подвергся в верхах разносу за последнюю работу «Бей коррупционеров, спасай Россию». Она признана идейно вредной и не соответствующей текущему моменту: отрицание презумпции невиновности, тотальное ОРД, доносительство, оправдание пыток. В общем, все прелести тоталитаризма.

Архиназавриус: Нет, я здесь. Я готов.

Но у меня условие, если мы ставим вопрос о номинации – премия МАСП должна быть моего имени.

Иначе не участвую.

Грюза: Без тебя обойдемся.

Давайте свободно, без оглядок на дутые авторитеты обсудим автореферат Н. Апостоловой.

Но предупреждаю – исходить надо из того, что это сочинение есть лучшая работа по специальности 12.00.09. в 2011 году.

А теперь  говорите, что вздумается.

Червь (робко): Так, ведь год еще не закончился.

Вдруг появятся еще соискатели премии МАСП за выдающийся вклад в науку.

Грюза: Уверяю вас – не появятся.

За последние 2-3 года ничего подобного не появилось. Да чего там – больше. Так что не ожидаю никаких прорывов.

Архиназаврус: Футы-нуты, ножки гнуты. Прямо-таки такие стали умные. «Баба есть баба – чего с нее взять. Сигара гораздо лучше».

Крабби: Мы все знаем о предвзятом отношении классиков марскизма-ленинзма от уголовно-процессуальной науки в целесообразности. Со времен Аарона Сольца (певца «революционной целесообразности») не было нормального советского писателя, который бы не лягнул ее, живописуя прелести «социалистической законности» и проклиная буржуазную, продажную девку по имени «целесообразность».

Однако на рубеже 20-21 веков стали потихоньку раздаваться робкие голоса в защиту этого концепта. Но что характерно, что именно женщина рискнула докторскую шарахнуть по данной проблематике. Я вот тоже подумывал. А потом взял и навалял про публичность и законность. Теперь выдавить новизну не могу.

А тут – легко.

Архиназаврус: Конечно, раз опять буржуазный строй установился – соцзаконность потеряла актуальность и буржуазное охвостье зашевелилось. Полезли как тараканы…

Что за идейки про компромиссы с преступностью, сделки о признании, избирательную уголовную политику.

Как тут может быть целесообразность при борьбе с коррупцией. Только террор! Только неотвратимость уголовной и имущественной ответственности!

Грюза: Успокойся, да.

Террорист тоже мне выискался.

Если бы не целесообразность, сейчас пришлось бы все руководство генпрокуратуры сажать за коррупционные преступления.

Червь: Или детей некоторых руководителей. Скажем некоего Артема.

Чайку, кстати, не изволите ли?

Грюза: Спасибо, за своевременное упоминание о чайке.

Я считаю возвращение к теме целесообразности доказательством повышения уровня правовой культуры, уровня уголовно-процессуальной науки. Спокойно, без догматизма и начетничества можно обсуждать такие темы как контроль за преступностью, избирательность уголовной политики, альтернативы уголовного преследования. Раньше это было исключено. А теперь – пожалуйста.

Почитайте Мишеля Фуко – поймете целесообразность через природу власти.

Крабби: Да что там Фуко.

Учение о целесообразности – в дореволюционных трудах Н.Н. Полянского, И.Я. Фойницкого, В.К. Случевского, П.И. Люблинского, Д.Т. Тальберга, Н.В. Муравьева очень даже неплохо раскрыто.

Тогда всерьез утверждали о том, что принцип целесообразности - Opportunitats-Prinzip был есть и будет. И чем дальше, тем более демократическое государство будет отходить от прямолинейной уголовной политики.

Червь: А что еще раньше было? В смысле идейных предтеч.

Крабби: Я так считаю, что названные выше русские писатели опирались на труды Глазера и других немцев, писавших в 19 веке, на волне судебных реформ в Австрии и германских государствах юридическая наука дала пышные всходы. По-моему, целесообразность – это изобретение германской буржуазной науки.

Червь: А вот теперешние ученые целесообразность трактуют в смысле процессуальной экономии.

Крабби: Фу, извращенцы.

Червь: Н.Н. Апостолова не такая: «Сущность принципа целесообразности уголовно-процессуальной деятельности в демократическом уголовном судопроизводстве состоит в том, что в силу конкретных обстоятельств уголовного дела должностные лица, осуществляющие производство по делу в установленных законом рамках производят такие действия и принимают такие решения, которые обеспечивают наиболее эффективное достижение целей уголовного судопроизводства. Именно направленность дискреционного решения на эффективное достижение целей уголовного судопроизводства и характеризует его сущность» (Апостолова Н.Н. Целесообразность  (дискреционность) в российском уголовном судопроизводстве // Автореф. дис… д-ра юрид. наук. – М., 2011. – С. 10).

Крабби: Значит, принцип целесообразности, по ее мнению, то же самое, что дискреционность. Считаю, что это не совсем так.

Если говорить в таких категориях как эффективность, экономия, то, конечно, можно увидеть сходно в правоусмотрении суда, и в правоусмотрении следователя, прокурора.

Диспозитивный метод правового регулирования – так об этом говорят тупые теоретики. Предоставление законом возможности выбора наиболее оптимальной  из предусмотренных законом для данного конкретного случая формы осуществления уголовно-процессуальной деятельности и предусмотренного законом способа разрешения уголовно-правового конфликта с целью эффективного  решения задач и достижения, стоящих перед уголовным судопроизводством целей.

Но процессуалист должен отличаться более чувствительным аппаратом для различАния (как ни скажет Деррида) смыслов (чем ограниченный представитель ТГП).

Червь: То есть, по-вашему, общего между дискрецией следователя и судьи нет?

Крабби: Конечно, есть нечто общее в природе полномочия, позволяющего должностному лицу государственного органа выбрать тот или иной вариант поведения, допускаемый законом. Но надо видеть и различие процессуальной ролей того же прокурора и судьи. И выразить его в термине. Если мы признаем разделение властей и различие ролей в выработке и принятии окончательного решения по делу, то мы должны как-то отграничивать правоусмотрительность стороны относительно предмета, оснований уголовного иска и пр. и судейскую дискрецию при применении нормы права в решении.

Смешивать же все эти явления в кучу – методологическая ошибка. Но большинству это не дано прочувствовать. Понятие «дискреционность» не может быть общим для всех участников. Так можно и про адвоката тогда говорить и про обвиняемого. Первый признак научности – классификаторство. Вот и Апостоловй надо было бы проклассифицировать проявления правоусмотрения в уголовном процессе у разных участников.

И вообще, я за то, чтобы сузить пределы понятия «целесообразность».

Нельзя через нее все проблематику эффективности судопроизводства решать. Такое обобщение еще далее уводит нас от конкретных проблем организации и функционирования обвинительной власти, которая правомочна использовать инструмент уголовного иска для решения задач по контролю преступности и искоренения наиболее опасных для общества преступных элементов.

Червь: А вот Н.Н. Апостолова как раз все наоборот делает, целесообразность, как идеологию эффективности уголовного судопроизводства преподносит. По ее словам, сложившаяся неудовлетворительная ситуация в сфере уголовной юстиции уже не может быть должным образом разрешена введением либо только принципа целесообразности уголовного преследования либо наделением только судей дискреционными полномочиями по уголовным делам. Для обеспечения рациональной (оптимальной) организации и требуемой эффективности всего российского уголовного судопроизводства необходимо введение в законодательство и применение принципа целесообразности во всей уголовно-процессуальной деятельности в целом, а не в отдельных ее составляющих.

Крабби: На мой взгляд, подобное понимание целесообразности не способствует прояснению смысла данного принципа.

Червь: Н.Н. Апостолова утверждает, что предусмотренный главой 401 УПК РФ особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве является наиболее ярким проявлением принципа целесообразности[1]. С этим следует, безусловно, согласиться. На наш взгляд, досудебное соглашение о сотрудничестве – имеет в своей основе согласие обвиняемого с обвинением, т.е. по сути – признание обвиняемым уголовного иска. Данный институт есть продукт конкурентного действия двух начал: основного свойства материальных прав (уголовного права государства на наказание преступника), самостоятельное распоряжение коими как вне процесса, так и в процессе может принадлежать только их субъектам, и состязательного начала, требующего в интересах успешного достижения целей процесса отделение функций сторон от функций суда.

Крабби: Я согласен с этим тезисом. Это правильно. Прямо в дырочку попала.

Как справедливо отмечает Н.Н. Апостолова, данный порядок, так же как и иные формы компромиссного правосудия, будет побуждать к признанию вины, к раскаянию в со­вершении тяжкого преступления, к оказанию содей­ствия властям в расследовании и раскрытии наиболее общественно опасных преступлений. А это позволит более успешно вести борьбу с преступностью и более эффективно защищать права и свободы российских граждан, общественный правопорядок и общественную безопасность.

Не могу не признать: ловко увязана концепция компромисса с трактовкой целесообразности.

Червь: Далее, отмечу еще вывод: «Нынешнее положение дел в сфере нашей уголовной юстиции уже сегодня требует внесения соответствующих принципиальных изменений в организацию российского уголовного судопроизводства. Прежде всего, следует отказаться от стремления к тотальному привлечению всех без исключения совершивших преступления лиц к уголовной ответственности. Это приводит к распылению выделяемых государством сил и средств, которые расходуются главным образом не на расследование и рассмотрение сложных уголовных дел о наиболее тяжких и общественно опасных преступлениях, а на улучшение отчетности за счет раскрываемости многочисленных малозначительных преступлений».

Ну это лапша. Не смогла удержаться.

А вообще мне понравилось. Смело и достаточно остро.

Крабби: Впрочем, и насчет оригинальности можно поспорить.

Можно напомнить о некоей книжке: Уголовный процесс России: Учебник / Науч. ред. В.Т. Томин. – М.: Юрайт, 2003. Там все это уже было разжевано, как само собой разумеющееся.

Червь: Вы что хотите сказать, что пока Божьев, Безлепкин и другие московские авторитеты штамповали макулатуру под названием «Учебник», организованная группа ГГ НШП сотворила некий прорыв, до чего некоторые только сейчас доперли?

Грюза (грозно): Только не надо об НШП.

Только после того как московская школа что-то сказала, это становится научной истиной. Других авторитетов нет в науке.

Я в целом согласна с выступлениями молодых коллег.

Они правильно поняли значение этого труда.

Я думаю, что выражу общее мнение: номинировать работу Апостоловй Н.Н. как лучшую диссертационную работу монографического характера в 2011 году (по уголовному процессу).

В конце года (в декабре) проголосуем. Если появятся конкуренты – сравним и прорейтингуем.

Архиназаврус (с отчанием): Нужны «посадки». Посадки нужны  –коррумпированных элементов. А вы со своей целесообразностью все...

Грюза: Вам нужны «посадки», а нам нужна демократическая Россия.

Дискуссия закончена.