Николай Ковалёв[1]

Суд присяжных в делах о терроризме: обзор зарубежного опыта

Федеральным законом от 30.12.2008 N 321-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам противодействия терроризму" (принят ГД ФС РФ 12.12.2008) исключены присяжные заседатели из рассмотрения уголовных дел по преступлениям против государства, включая следующие статьи УК РФ «Террористический акт» «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», «Массовые беспорядки», «Государственная измена», «Шпионаж», «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти». Одним из аргументов при принятии данного закона явился соответствующий зарубежный опыт. В частности, приводились в пример ограничения по данным категориям дел в США и других странах. В связи с этим, представляется важным рассмотреть в каких именно случаях и в каких странах существуют такие ограничения, и обсудить данный закон с точки зрения выборa между правами подсудимых и интересами государства.

            В США право на суд присяжных гарантированно Конституцией для всех американских граждан по всем категориям преступлений, наказуемых лишением свободы на срок выше шести месяцев. Существует, однако, одно исключение в отношении военнослужащих, которых судят военным судом с участием военнослужащих. Данный вид суда также иногда называют военным судом присяжных (court-martial). Вместе с тем, возможен аргумент о том, что подозреваемых террористов, которых содержат в тюрьме Гуантанамо, судят не суды присяжных, а военные трибуналы. Данный пример, однако, едва ли может использоваться для обоснования упразднения суда присяжных  по данной категории дел в России по нескольким причинам. Во-первых, заключенные, содержащиеся на территории военной базы на Кубе не являются американскими гражданами, как большинство подсудимых по делам о терроризме и государственной измене в России. Во-вторых, заключенные, содержащиеся в тюрьме Гуантанамо, были захвачены не на территории США, а в Афганистане и в других странах, в то время как преступления, в которых обвиняют российских подсудимых, совершены, как правило, на территории России. В-третьих, законность содержания заключенных в тюрьме Гуантанамо, а также конституционность того, что военные трибуналы могут судить обвиняемых в терроризме иностранцев, вызывает большие сомнения у многих юристов как за рубежом, так и в самих США. Например, в 2006 г. Верховный Суд США в деле Хамдан против Рамсфельда (Hamdan v. Ramsfeld) постановил, что судебные процессы над заключенными тюрьмы Гуантанамо военными трибуналами являются неконституционными. Следует отметить, что сразу же после избрания Барака Обамы Президентом США в прессе появилась информация о том, что новая администрация переведет всех заключенных из Гунтанамо, и они получат право быть судимыми в соответствии с законами США, в том числе иметь право на суд присяжных. Кроме того, тюрьма Гуантанамо и отсутствие надлежащей правовой процедуры ассоциируется во всем мире с беззаконнием, нарушением прав человека, а также предвзятостью против заключенных. Едва ли практика тюрьмы Гуантанамо является подходящим примером для российского правосудия.

Международный опыт показывает, что суд присяжных действует без каких-либо ограничений по данным категориям дел в большинстве стран, где суд присяжных существует, например в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Англии и Шотландии. Кроме того, в некоторых европейских странах, как например Австрия и Бельгия, обязательность суда присяжных в делах о преступлениях против государства гарантировано конституциями этих стран (Ст. 91 Конституции Австрии; Ст. 150 Конституции Бельгии).

Несмотря на то, что суды присяжных в этих странах иногда выносят оправдательные приговоры по делам, связанным с терроризмом, все ветви власти относятся к оправдательным вердиктам присяжных с пониманием и уважением. Приведем несколько примеров. Первый в истории Австралии процесс о терроризме над двадцатиоднолетним Зеки Маллах (Zeky Mallah), которого обвиняли в подготовке штурма правительственных зданий и убийства государственных служащих путем акта самоубийства, закончился полным оправданием подсудимого судом присяжных. В сентябре 2008 г. суд присяжных Мельбурна в самом крупном процессе о терроризме в Австралии признал виновным мусульманского лидера Абдул Насер Бенбрика (Abdul Nacer Benbrika) и пятерых его последователей, но оправдал четырех других подсудимых, которые обвинялись в подготовке взрыва стадиона во время финала Австралийской футбольной лиги и участии в террористической организации. Более того, в Австралии существуют случаи отмены обвинительных приговоров суда присяжных по данным категориям дел. В частности, в одном процессе, завершившемся обвинительным приговором с участием присяжных, подсудимый Джозеф Томас (Joseph Thomas) обвинялся в получении финансирования от Аль-Каеды. Единственным доказательством при этом были его собственные признательные показания данные в военной тюрьме в Пакистане. Однако вскоре данный приговор был отменен аппеляционным судом, так как суд пришел к выводу, что признательные показания были получены под принуждением.

В самих США, где после событий 9-го сентября 2001 года трудно найти людей сочуствующих террористам, было как минимум три оправдательных вердикта присяжных в процессах связанных с терроризмом. Так в декабре 2005 г. суд присяжных во Флориде оправдал бывшего профессора Университета Южной Флориды Сами Аль-Ариан (Sami Al-Arian). Аль-Ариан был обвинен в оказании политической и финансовой поддержки террористам и заговоре для совершений убийств зарубежом, а также в отмывании преступных доходов и препятствии правосудию. Хотя обвинение представило более 100 свидетелей и 400 распечаток телефонных переговоров, полученных за десять лет расследования в отношении профессора, присяжные в своих интервью после вердикта признались, что в ходе слушания они не услышали ни одного доказательства в отношении того, что Аль-Ариан совершил какое-либо преступление. В феврале 2007 г. суд присяжных в Чикаго оправдал двух обвиняемых палестинского происхождения по обвинению в заговоре по финансированию организации Хамас. Наконец в октябре 2007 г. суд присяжных в Далласе, Штат Техас, оправдал пятерых подсудимых, которых обвиняли почти по 200 пунктам обвинения, связанных с террористической деятельностью. Эти подсудимые были сотрудниками благотворительной организации, которая предоставляла финансовую помощь малоимущим жителям оккупированных палестинских территорий.   

Во многих странах суд присяжных остается доступным для обвиняемых в терроризме или анти-государственной деятельности в силу развитой культуры уважения к правам человека. В странах англо-саксонского права суд присяжных всегда считался необходимым в делах о преступлениях против государства, так как риск того, что правительство будет осуществлять давление на судебные органы именно в делах связанных с государственной безопасностью, намного выше, чем риск такого же вмешательства в дела, связанные, например, с бытовым убийством или кражей. Из приведенных ниже нескольких высказываний англо-американских юристов становится ясно, насколько необходимым является суд присяжных в делах о государственных преступлениях. Классик английского права Уиллиам Блэкстоун называл суд присяжных «великим оплотом гражданских свобод» и «прочным барьером» «между свободами народа и прерогативами короны [государства]». Кроме того по мнению Блэкстоуна свободы в Англии будут существовать до тех пор, пока этот оплот (palladium) останется неприкосновенным. Автор Декларации Независимости и один из отцов основателей американской конституции Томас Джефферсон (1788) рассматривал «суд присяжных в качестве единственного якоря, до сих пор придуманного людьми, при помощи которого государство может удерживаться за принципы его конституции». Роль суда присяжных как самой надежной гарантии для независимого суда в делах о государственных преступлениях не изменилась в США и по сей день. В знаменитом деле Дункан против Луизианы (Duncan v. Louisiana) (1968) Верховный Суд США разъяснил эту роль следующим образом: «Право на суд присяжных предоставлено подсудимым для того, чтобы предотвратить притеснение со стороны государства. Те кто написал нашу конституцию знали из истории и опыта, что необходима защита против необоснованных обвинений с целью упразднить врагов и против судей, легко поддающихся влиянию высших властей. Авторы нашей конституции стремились создать независимых судей, однако настояли на предоставлении дополнительных гарантий от произвола власти. Предоставляя подсудимому право быть судимым судом равных наделяет его бесценной гарантией против коррумпированного и чeресчур рьяного прокурора, а также против зависимого, предвзятого или эксцентричного судьи».

Эти слова английских и американских юристов справедливы по отношению к России, где в 20-м веке с политическими оппонентами расправлялись с помощью профессиональных судей, а суд присяжных отменили именно потому, что он бы препятствовал политическим репрессиям.

С другой стороны, практика суда присяжных в делах о государственных преступлениях как в России, так и за рубежом показывает, что государство способно добиваться обвинительных вердиктов в «шпионских» делах (дело Сутягина в России и дело супругов Розенберг в США), а также в делах о терроризме (дело Гумарова, Шайхутдинова и Ишмуратова в Татарстане; дело Завлиева, Хаджаева, Хамурзаева и Хадисова в Ингушетии; дело Муджахоевой в Москве; дело Муханина в Пятигорске). При этом, если бы данные процессы были проведены с участием профессиональных судей, то вероятно общество имело бы меньше доверия к судебным решениям.  Вообще, уровень доверия к судам и профессиональным судьям, в том числе относительно их независимости от органов исполнительной власти, существенно различается в России и в западных странах. Это проявляется также и в делах, связанных с терроризмом. Например, в Канаде, где дела о терроризме подсудны суду присяжных, подсудимые в трех последних процессах о терроризме (дело о взрыве рейса Эйр-Индия 182; дело Мохаммада Хаважи, и дело о террористической ячейки в Торонто) отказались от своего права на суд присяжных и выбрали суд, состоящий из профессиональных судей. Как не парадоксально это звучит в российских условиях, главной причиной такого отказа является надежда подсудимых на оправдательный приговор или снисхождение профессиональных судей. Эта надежда небезосновательна. Например, обвиняемые по делу о взрыве рейсе Эйр Индия 182 (самый крупный террористический акт до событий 11-го сентября) два сикхских сепаратиста были полностью оправданы профессиональным судьей в Британской Колумбии. Канадская статистика показывает, что процент оправдательных приговоров в профессиональных судах  может быть равен, а может быть даже иногда, выше процента оправдательных вердиктов судов присяжных. Так например, в 1995 году в провинции Онтарио судьи единолично и суды присяжных оправдали около 50% подсудимых, а в Торонто в этом же году суды присяжных оправдали 38% против 50% оправданных профессиональными судьями. В то же время в России это соотношение говорит не в пользу профессиональных судей, которые оправдывают менее 1% обвиняемых, в то время как суды присяжных в разные годы и в разных регионах оправдывали от 10 до 20% обвиняемых.

В заключениях комитетов Государственной Думы депутаты пишут, что рассмотрение в суде присяжных «часто приводило к вынесению мягких и даже оправдательных приговоров по заведомо тяжелым преступлениям из-за опасений присяжных за свою жизнь или наличия родственных связей с подсудимым», и что если данные дела будут рассматриваться «коллегией из трех судей федерального суда общей юрисдикции, [это] позволит выносить более адекватные совершенному деянию приговоры». При этом депутаты не приводят никаких конкретных примеров, в каких именно процессах о терроризме оправдательные или мягкие приговоры были вынесены по причине страха присяжных или родственных отношений между присяжными и подсудимыми. Кроме этого, из тезиса депутатов складывается впечатление, что единственным «адекватным» решением по делам о терроризме может являться суровый обвинительный приговор. Может быть, кому-то представляется, что из-за важности данных дел возможно также отменить презумпцию невиновности, как «догму» мешающую беспрепятственно осудить обвиняемых в терроризме или шпионаже?

Проблема заключается в том, что порой на скамье подсудимых оказываются люди случайные и непричастные к террористической или шпионской деятельности, либо их виновность вызывает серьезные сомнения.  Если же, факты запугивания присяжных и родственные связи между присяжными и подсудимыми имеют место, то у государства существуют ряд мер, способных предотвратить такие случаи, в том числе, отвод отдельных присяжных, роспуск коллегии, а также отмена оправдательного приговора и направление дела на новое рассмотрение, чем широко пользуются суды первой инстанции и Верховный Суд по многим другим делам.

В мире существует, пожалуй, только три страны (юрисдикции), где суд присяжных ограничен по делам связанным с терроризмом и другими преступлениями против государства. Это Испания, Республика Ирландия и провинция Соединенного Королевства – Северная Ирландия. Однако, по многим причинам практику данных стран не следует использовать в качестве примера для реформирования суда присяжных в России.

В Испании, где суд присяжных был введен в 1995 г., дела связанные с терроризмом и другими государственными преступлениями, рассматриваются специальным судом по государственным делам (la Audiencia Nacional), состоящим исключительно из судей и без участия народных представителей. Следует отметить, что в Испании данные категории дел никогда не были подсудны суду присяжных. Кроме того, в Испании право на суд присяжных не является правом подсудимого, а скорее политическим правом народа участвовать в отправлении правосудия, и потому при выборе тех или иных преступлений в качестве подсудных суду присяжных испанский законодатель не должен руководствоваться интересами и правами подсудимых, а скорее интересами государства. Данный подход в корне отличается от российского законодательства и, прежде всего, Конституции (ст. 47 ч. 2), в которой право на суд присяжных закрепляется как право обвиняемого «на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей».

В Республикe Ирландия и Северной Ирландии суд присяжных также не действует в делах, связанных с терроризмом. Деятельность суда присяжных в делах, связанных с терроризмом была приостановлена в обеих частях острова Ирландия в начале 1970-х годах во время активной террористической деятельности Ирландской Республиканской Армии (ИРА). В Северной Ирландии суд присяжных был заменен на так называемые суды Диплока (от имени Лорда Диплока автора реформы), которые состоят из одного профессионального судьи. Примечательно, что один из главных аргументов Британского Правительства в тот период был весьма близок к заявлениям российских депутатов о наличии постоянной угрозы запугивания присяжных и свидетелей. Вместе с тем, северо-ирландские исследователи данной проблемы, в том числе Джексон и Доран (1995), Грир и Уайт (1986), и Бойл, Хадден и Хиллиард (1975), утверждают, что доказательства в поддержку аргументов относительно запугивания присяжных являются несистематическими и поверхностными и основанными на мнении сотрудников прокуратуры и органов безопасности. Для того, чтобы понять в каких условиях было осуществлено приостановление деятельности суда присяжных в Северной Ирландии, необходимо оценить политическую обстановку в этой провинции в 1970-е годы. Приостановление работы суда присяжных было не единственной мерой британского правительства, направленной на сокращение прав граждан Северной Ирландии. За год до этого в 1972 г., правительство в Лондоне приостановило работу Парламента Северной Ирландии (Stormont Parliament), а в 1973 г. полностью упразднило этот институт и ввело прямое правление Лондона. Правительство Лондона ввело чрезвычайное законодательство в Северной Ирландии. Только в 1998 г. британское правительство пошло на передачу полномочий провинциальным органам власти, однако полноценно новый параламент и провинциальное правительство заработали только с мая 2007 г.

До недавнего времени судья единолично, а не суд присяжных, мог рассматривать практически любое дело, так или иначе связанное с чрезвычайной ситуацией в Северной Ирландии. При этом Генеральному Прокурору принадлежало неограниченное право определять по своему усмотрению, подлежит ли конкретное дело судебному разбирательству судьей единолично, либо судом с участием присяжных заседателей. Однако, с мая 2007 г. полномочия прокуратуры были урезаны. Теперь для того, чтобы дело рассматривалось без присяжных заседателей, обстоятельства дела должны удовлетворять соответствующим условиям: например, членство подсудимого в запрещенной организации, либо совершение преступления от имени запрещенной организации, или совершение  попытки оказать давление на следствие в данном деле или других делах от имени запрещенной организации. Но, самое главное, прокурор должен быть убежден, что в связи с данными условиями существует угроза отправлению правосудия, если дело будет рассмотрено с участием присяжных.  Данные поправки к законодательству Северной Ирландии означают, что правительство начинает больше доверять суду присяжных и ограничивает круг дел, которые могут быть рассмотрены без участия представителей народа. В течение многих лет суды Диплока или суды без участия присяжных заседателей подвергались серьезной критике правозащитниками, а также учеными-юристами за то, что профессиональные судьи подвержены профессиональной деформации, чрезмерно доверяют признательным показаниям, часто используют показания информаторов против бывших своих соратников, отказывают в праве сохранять молчание, а также за случаи судебных ошибок. В связи с этим, среди юристов в Северной Ирландии существует консенсус относительно того, что суд присяжных обладает несомненными преимуществами перед судами Диплока в отношении гарантии состязательности и равноправия сторон. Ряд ирландских исследователей проблем терроризма, как например Грир и Уайт (1986) и Гирти и Кимбалл (1995) предлагают вместо использования судов Диплока использовать различные меры безопасности для присяжных с целью предотвращения оказания воздействия на них, в том числе: неразглашение списков с именами и адресами присяжных, неразглашение имен присяжных во время отбора присяжных, размещение присяжных в зале суда таким образом, чтобы публика не могла их видеть, удовлетворение самотводов тех кандидатов в присяжные, которые проживают в районах, где влияние лоялистких (протестанских) или республиканских (католических) военнизированных формирований наиболее сильно. Хотя данные авторы признают, что названные меры являются радикальным отходом от принципов гласности и публичности судопроизводства, тем не менее они отдают им предпочтение перед судами Диплока.    

Что касается Республики Ирландия, то здесь приостановка работы суда присяжных по делам о терроризме и введение специального уголовного суда, состоящего из трех судей, в 1972 г. напрямую связано с введением чрезвычайного законодательства и приостановкой деятельности суда присяжных в Северной Ирландии, так как террористические организации, в том числе, радикальное крыло ИРА, осуществляли свою деятельность и в южной части острова. В отличие от судов Диплока, в которых судьи рассматривают дела единолично, специальный уголовный суд состоит из трех профессиональных судей. Несмотря на то, что эти суды коллегиальные, они подвержены критике правозащитными организациями, а также международными органами ничуть не меньше чем суды Диплока. Так например, Комитет по правам человека ООН в деле Джозефа Кавана против Ирландии (Joseph Kavanagh v. Ireland) (2001) решил, что государство, лишая подсудимого права на суд присяжных и вместо это рассматривая его дело в специальном уголовном суде, нарушило его право на равенство перед законом и равную защиту закона, гарантированное ст. 26 Международного пакта о гражданских и политических правах. Кроме того, пять из 16 членов комитета выразили отдельное мнение, согласно которому в данному деле государство также нарушило право аппелянта на равенство перед судом.  Кроме того, в нескольких документах, в последний раз в июле 2008 г. (Заключение 93-й сессии Комитета по Ирландии), Комитет ООН по правам человека высказал свою обеспокоенность в отношении существующего в Республике Ирландия Специального уголовного суда и рекомендовал государству всерьез рассмотреть вопрос об упразднении данного суда.

Таким образом, исследуя вопрос об использовании суда присяжных по уголовным делам, связанным с терроризмом и другими преступлениями против государства в зарубежных странах, аргументы противников суда присяжных, которые аппелируют к зарубежному опыту, звучат весьма неубедительно. Во-первых, в большинстве стран мира, где существует суд присяжных, присяжные участвуют в рассмотрении дел о государственных преступлениях, в том числе о государственной измене, шпионаже, терроризме и т.д. Во-вторых, те страны, которые исключают присяжных из рассмотрения дел, связанных с преступлениями против государства, подвергаются жесткой критике со стороны правозащитных организаций, а также международных органов по правам человека. Представляется, что государство в состоянии предотвратить возможность незаконного влияния на присяжных, без упразднения этого института по данным категориям дел.