Лазарева В.А., заведующая кафедрой уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета, доктор юридических наук, профессор

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИНСТИТУТА ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ:
БЕССИЛИЕ РЕФОРМЫ ИЛИ ГАРАНТИЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Последние законодательные новеллы, как и предшествовавшие им решения Конституционного Суда, при их внешней логической обусловленности вызывают (и не без оснований) определенные тревожные размышления. Отменен абсолютный запрет на поворот к худшему после вступления приговора в законную силу; сняты существенные ограничения на производство процессуальных действий по уголовному делу, возвращенному судом прокурору в соответствии со ст. 237 УПК. Постановлением Конституционного Суда РФ № 6-П от 16 мая 2007 г. преодолены также и ограничения на толкование новых обстоятельств, влекущих возобновление производства по делу, исключительно как устраняющих преступность и наказуемость деяния (п.2 ч.2 ст. 413 УПК РФ), тем самым открыты возможности для пересмотра приговора, если после вступления его в законную силу выявлены или возникли новые фактические обстоятельства, свидетельствующие о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления.

 Видеозаписи выступлений на конференции см.: http://www.iuaj.net/node/384

Изменения эти не могут быть восприняты однозначно. Фактически, Конституционный Суд РФ отступил от своей, не единожды выраженной позиции: инициируя продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения, суд выполняет не свойственную ему обвинительную функцию. Возвращением дела для дополнительного расследования в случае неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, а также при наличии оснований для предъявления другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении, обеспечивается восполнение недостатков именно обвинительной деятельности в ситуации.

С точки зрения интересов защиты возвращение дела для производства дополнительного расследования в таких случаях не является необходимым, поскольку при полной или частичной недоказанности, а также сомнительности обвинения защита вправе рассчитывать на вынесение судом оправдательного приговора либо, соответственно, на признание подсудимого виновным в менее тяжком преступлении, чем ему вменяли органы расследования. Такая позиция защиты является допустимой формой отстаивания интересов подсудимого, ибо суд при этих обстоятельствах обязан следовать принципу презумпции невиновности, закрепленному в статье 49 Конституции Российской Федерации[1].

Приверженность этой позиции Конституционный Суд РФ подтвердил в 2003 году: признав право суда возвратить прокурору уголовное дело, в досудебном производстве по которому допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном заседании, а в связи с этим и возможность совершения необходимых для этого следственных действий, Конституционный Суд сопроводил его запретом на восполнение неполноты произведенного дознания или предварительного следствия[2].

Позднее в связи с обращением Всеволожского городского суда Ленинградской области Конституционный Суд[3] внес в свою правовую позицию дополнение: на случаи возвращения уголовного дела прокурору по основанию, предусмотренному п.1 ч.2 ст. 237 УПК РФ, установленный частью 5 ст. 237 пятидневный срок не распространяется. Отметим, что Конституционный Суд отказал в принятии к рассмотрению запроса о конституционности части 5 ст. 237 УПК, но его позиция противоречила положениям этой нормы и фактически диктовала законодателю необходимость её пересмотра. Более того, в этом Определении была сделана еще одна, имевшая последствия, оговорка. Суд дополнил свой запрет на восполнение неполноты дознания или предварительного следствие словами «в качестве самостоятельной задачи» и тем самым отступил от не имевшей таких уточнений официальной позиции. Эта оговорка позволяла толковать пределы производства следственных действий расширительно: восполнение неполноты расследования возможно, если это обусловлено необходимостью устранения нарушений уголовно-процессуального закона, препятствующих рассмотрению дела судом.

Наконец в Постановлении от 16 мая 2007 года Конституционный Суд еще более ограничил свою ранее высказанную правовую позицию и указал, что она «не распространяется на случаи, связанные с необходимостью исследования новых или вновь открывшихся обстоятельств, которые ранее не были и не могли быть известны органам предварительного расследования»[4]. Поэтому положения ст. 237 УПК РФ во взаимосвязи с о ст. 413 и 418 были признаны не соответствующими Конституции РФ в той части, в какой они позволяют отказывать в пересмотре принятых по делу решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств при возникновении новых фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления.

Из текста этого Постановления в качестве его объяснения следует, что если исправление ошибок приговора невозможно в силу недопустимости выхода суда за рамки обвинения, сформулированного в обвинительном заключении (обвинительном акте), то должны быть задействованы процессуальные механизмы, которые позволяли бы осуществлять расследование новых обстоятельств новых обстоятельств и их учет в соответствующем документе, направляемом в суд органами уголовного преследования. При установлении и использовании таких механизмов должны быть обеспечены адекватные возможности для собирания и представления дополнительных доказательств и для оспаривания обвинения. Касающаяся, казалось бы, только ситуации, связанной с применением положений ст. 413 и 418 УПК РФ, позиция Конституционного Суда, на деле имеет более широкое значение.

«Ограничение возможности пересмотра судебных решений, не отвечающих требованиям законности, обоснованности и справедливости, имеет следствием нарушение баланса в защите таких конституционных ценностей, как справедливость и правовая определенность, влекущее причинение вреда гарантируемым Конституцией Российской Федерации правам и свободам человека и гражданина, защита и восстановление которых являются конституционной целью правосудия. Судебное решение, если существенно значимые обстоятельства события, являющегося предметом исследования по уголовному делу, отражены в нем неверно, не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено независимо от того, что послужило причиной его неправосудности – неправомерные действия судьи, судебная ошибка или иные обстоятельства, объективно влияющие на законность, обоснованность и справедливость судебного акта» [5]. Отмена приговора и возвращение его для нового рассмотрения позволяет органам уголовного преследования и суду устранить свои собственные нарушения – как намеренные, так и явившиеся результатом заблуждения, хотя они могли и должны были быть предотвращены или исправлены еще до вступления приговора в законную силу.

Поскольку устранение ошибок, допущенных органами уголовного преследования, выявлении обстоятельств, свидетельствующих о совершении более тяжкого, чем предъявлено ранее обвиняемому, преступления, в силу положений ст. 252 УПК РФ невозможно, Конституционный Суд должен был усмотреть несправедливость и в положениях ст. 237 УПК, не допускающей ни изменение обвинения на более тяжкое, ни необходимое для этого восполнение пробелов предварительного расследования по возвращенному прокурору уголовному делу. Однако, если быть последовательным, правовая позиция Конституционного Суда открывает возможности для предотвращения и исправления судебных ошибок, обусловленных неполнотой предварительного расследования, неправильной, с точки зрения суда, квалификацией деяния, на более ранних этапах уголовного судопроизводства, то есть до вынесения приговора или вступления его в законную силу, если исправление этой ошибки требует изменения обвинения на более тяжкое.

Подтверждение этому находим в Постановлении Верховного Суда РФ от 11.01.2007 г. «О применении судами норм главы 48 УПК РФ, регламентирующих производство в надзорной инстанции»[6]: в целях устранения нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных в ходе досудебного производства и повлекших лишение или стеснение гарантированных законом прав участников уголовного судопроизводства, исключающих возможность постановления законного, обоснованного и справедливого приговора, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, суд надзорной инстанции по ходатайству стороны или по своей инициативе, руководствуясь положениями пункта 1 части первой статьи 237 УПК РФ, вправе отменить состоявшиеся судебные решения и возвратить уголовное дело соответствующему прокурору (п.15). То же указал Верховный Суд в Постановлении от 23 декабря 2008 г № 28 «О применении норм уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций»[7]: предусмотренный статьей 367 УПК перечень решений не является исчерпывающим, по итогам рассмотрения дела в апелляционном или кассационном порядке суд в торой инстанции вправе возвратить дело прокурору в целях устранения нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных на стадиях, предшествующих судебному производству, если это не связано с восполнением неполноты дознания или предварительного следствия.

В обоих случаях обращает на себя внимание расширительное толкование Верховным Судом соответствующих положений УПК РФ: ни ст. 267, ни ст. 408 о возможности возвращения дела прокурору судебными инстанциями, следующими за первой, не упоминают. Правда, оба постановления содержат оговорки, не допускающие по возвращенному уголовному делу восполнение неполноты предварительного расследования, что в первом случае оправдано, а во втором – нет, так как оно вышло после рассмотренного выше Постановления Конституционного Суда РФ. Плохо и то, что Верховный Суд корректирует закон, выполняет не свойственные ему полномочия, и то, что неопределенность в пределах дополнительного расследования не устранена.

 Термин «дополнительное расследование» употреблен не случайно, ибо ничем иным эта деятельность с учетом приведенных разъяснений Конституционного Суда и изменений редакции ст. 237 УПК РФ по закону от 2 декабря 2008 года, снявшей ограничения на сроки и запрет на производство следственных действий, не является.

Признание права Конституционного Суда на поиск способов эффективного устранения ошибок, допускаемых органами уголовного преследования, в том числе связанный с неполнотой расследования, коль уж они не смогли обеспечить безошибочной работы в новых условиях, не устраняет озабоченности сложившейся ситуацией. Законом от 2 декабря 2008 года основания возвращения уголовного дела прокурору сохранены неизменными. Неполнота дознания или предварительно следствия в качестве основания такого решения в 1 ст. 237 прямо не указана. Это вызывает необходимость мотивировать судебные решения пунктом 1 ч. 1, то есть тем, что обвинительное заключение или обвинительный акт составлены с нарушением требований УПК, что исключает возможность постановления судом приговора. Такая формулировка обусловлена размещением ст. 237 в главе, регулирующей судебную деятельность в предварительном слушании, предназначенном не допустить назначения судебного заседания по уголовному делу, дефекты которого очевидны, хотя практикой ст. 237 УПК распространена на стадию судебного разбирательства, тем более, что среди определений и постановлений выносимых в этой стадии, названо и решение о возвращении уголовного дела прокурору. Однако неполнота дознания или предварительного следствия выражением «обвинительное заключение составлено с нарушением требований настоящего кодекса» не охватывается, и значит п.1 ч.1 ст. 237 должна толковаться расширительно. Зная нашу практику можно опасаться возвращения под этим предлогом уголовных дел по тем фактическим основаниям, которые применялись в прежние времена.

В связи с этим, представляется необходимым более четко, чем сегодня –и на законодательном уровне с учетом аргументов, содержащихся не только в последнем, но и в ранних постановлениях Конституционного Суда – определить основания и порядок возвращения уголовного дела прокурору, субъектов, которые могут инициировать это решение, гарантии прав обвиняемого. В нынешней редакции ст. 237 УПК РФ не отвечает требованию предсказуемости закона, допускает расширительное толкование оснований возвращения уголовного дела прокурору, позволяет ставить под сомнение беспристрастность и объективность суда.

Вопрос о том, что мы имеем сегодня в позициях конституционного и Верховного Судов РФ – восстановлением права обеих сторон на справедливое разбирательство, ранее искаженно или односторонне воспринимаемого в эйфории от нового УПК, или с откатом от достигнутого уровня процессуальных гарантий, пока остается открытым. Как говорится, поживем- увидим.