Кузьмина О.В., декан юридического факультета Ивановского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент

СООТНОШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО И НАЦИОНАЛЬНОГО ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА  
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Рассматривая проблему соотношения норм международного и национального законодательства, необходимо сделать вывод о том, что нормы Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, прецедентные решения Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) являются неотъемлемой частью правовой системы и уголовно-процессуального законодательства России, где высшее место в системе источников уголовно-процессуального права занимает Конституция РФ. Европейская Конвенция и решения Европейского Суда обладают приоритетом только перед уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации. Значимость ратификации Россией Европейской Конвенции не столько в том, что ее положения являются частью правовой системы России, сколько в правовых последствиях воздействия прецедентного права, сформировавшегося в рамках Совета Европы, на уголовно-процессуальное законодательство и деятельность соответствующих государственных и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство.

Конституция РФ 1993 года, являющаяся основным внутригосударственным нормативным правовым актом и имеющая высшую юридическую силу на территории РФ, в целом, отражает существующие на сегодняшний день европейские стандарты в области прав человека. Однако проблема механизма применения общепризнанных принципов и норм международного права, в том числе норм Европейской Конвенции, до сих пор принципиально не решена законодателем.

Необходимость приведения российского законодательства в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права предполагает, прежде всего, максимально полное уяснение их подлинного смысла и содержания, которое могло быть выявлено только с помощью анализа решений международных юрисдикционных органов, применяющих и толкующих соответствующие принципы и нормы. А во-вторых – соотнесение их с конституционными нормами, поскольку согласно ч.1 ст.15 Конституции РФ ее положения в российской правовой системе имеют высшую юридическую силу. Адекватное толкование Конституции РФ, в том числе в части положений, касающихся правосудия по уголовным делам, для разработчиков проекта УПК РФ и законодателей оказалось задачей непростой в силу различных точек зрения по многим принципиальным вопросам, которые в Конституции РФ урегулированы достаточно общим образом.

Особенно это относится к центральной для правосудия проблеме реализации закрепленного в ч.3 ст.123 Конституции РФ принципа состязательности, который является основополагающим и в характеристике справедливого правосудия по международному праву. Благодаря решениям Конституционного Суда РФ адекватное понимание этого конституционного принципа стало постепенно проявляться. Однако нельзя сказать, что концепция состязательного судопроизводства в полной мере сформировалась, что не могло не отразиться на реализации этого принципа в УПК РФ.

Право на справедливый суд включает принцип равенства сторон. Это означает, что обвинению и защите должна быть гарантирована равная возможность изложить и обосновать перед судом свою позицию по делу. Положение сторон в процессе должно быть справедливо уравновешено. В этом выражается суть «принципа равенства исходных условий», который прямо не сформулирован в ст.6 Европейской Конвенции, но приобрел четкие очертания в практике Европейского Суда (например, в деле Офнер и Хопфингер против Австрии 1960 г., деле Ноймастер, деле Бениш).

Комиссия по правам человека сформировала широкое определение «равенства исходных условий», которое представляет собой процедурное равенство обвиняемого и прокурора в качестве неотъемлемого элемента справедливого судебного процесса.

На вопрос – предполагает ли ст. 6 Европейской Конвенции право на состязательность, существуют две противоположные точки зрения: 1) ст.6 закрепляет право на состязательность[1] ; 2) ни ст.6, ни органы Конвенции не устанавливают, должен ли процесс носить состязательный характер[2].

Термин «состязательность» довольно распространен, но его легальный дефиниции нет. Как правило, этот термин используется в двух значениях: как тип (форма) процесса и как принцип процесса. Следует подчеркнуть, что принцип состязательности заключается в таком построении процессуального порядка судебного разбирательства и исследования в нем доказательств, при котором сторонам обеспечивается одинаковая возможность активно отстаивать свои или защищаемые (представляемые) права.

Если, основываясь на этом положении, проанализировать ст.6 Европейской Конвенции и практику Европейского Суда, то можно придти к следующим выводам. Право на состязательное судебное производство означает применительно к конкретному уголовному делу, что и обвинению, и защите должна быть предоставлена возможность ознакомиться с представленными замечаниями и выдвинутыми доказательствами другой стороны и высказаться по ним. Национальное законодательство может обеспечить соблюдение этого требования различными методами. Однако вне зависимости от избранного метода оно должно обеспечить, чтобы другая сторона была осведомлена о представленных замечаниях и имела реальную возможность высказаться по ним. Из текстов самих решений Европейского Суда следует, что право на состязательность включается в понятие «справедливое разбирательство». Нужно лишь иметь в виду, что сущность принципа состязательности Европейским Судом по правам человека и Комитетом по правам человека понимается гораздо более узко, нежели это принято в российской уголовно-процессуальной доктрине. Европейский Суд, говоря о праве на состязательное уголовное судопроизводство, не имеет в виду тип процесса, а сводит принцип состязательности к обеспечению равенства сторон, не затрагивая при этом вопроса о роли суда. В рамках российской правовой традиции не принято сводить состязательность к процессуальному равноправию сторон. Такая позиция Европейского Суда вполне понятна, ведь различия в правовых системах государств достаточно существенны, а данная позиция не позволяет автоматически считать не соответствующей Конвенции инквизиционную форму процесса.

Итак, право на состязательное судопроизводство, по мнению Европейского Суда, означает право на принципиальную возможность быть информированным обо всех представленных другой стороной доказательствах или зафиксированных замечаниях и комментировать их. Это значит, что государства вправе устанавливать любую форму процесса, не рискуя нарушить Европейскую Конвенцию. Государства вправе также вкладывать в понятие «состязательность» любое содержание в соответствии с их правовой традицией. Главное при этом закрепить в законодательстве и обеспечить реализацию в правоприменительной практике равные для сторон возможности представлять и использовать доказательства и высказываться по ним.

Согласно ч.3 ст.123 Конституции РФ «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». Реализация конституционного принципа состязательности стала ведущей правовой идеей реформирования правосудия по уголовным делам на основе Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права. Интерпретация этого принципа содержится в ряде решений Конституционного Суда РФ. Конструкция состязательности призвана противопоставить две состязающиеся стороны – обвинения и защиты, определить роль суда в процессе, а также правила, по которым будет осуществляться такой процесс. В УПК РФ идея равенства сторон и состязательного характера судебного разбирательства получила достойное развитие. Камнем преткновения стал вопрос о роли суда в состязательном процессе.

Рассмотрев ряд полномочий суда по УПК РФ, Конституционный Суд РФ признал некоторые из них не соответствующими принципу состязательности. Что касается таких прав (обязанностей) суда, как право возбудить уголовное дело, в том числе против нового лица или по новому обвинению, которые Конституционный Суд признал не соответствующими принципу состязательности, а следовательно, Конституции РФ, то, с нашей точки зрения, это бесспорно. На неприемлемость для суда такого рода полномочий обращали внимание еще составители Устава уголовного судопроизводства 1864 г. Значительно сложнее оценить с позиции состязательности иные полномочия суда, связанные, в том числе, с необходимостью восполнения пробелов предварительного следствия.

Рассматривая полномочие суда возвращать уголовное дело на дополнительное расследование по собственной инициативе по такому основанию, как неполнота проведенного расследования, Конституционный Суд РФ признал указанное полномочие несовместимым с принципом состязательности, а потому неконституционным, поскольку «в этом случае суд, сам инициируя продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения, по сути выполняет не свойственную ему обвинительную функцию». При этом Конституционный Суд РФ подчеркнул, что « такого рода полномочия не только не согласуется с ч.3 ст.123 Конституции РФ, но препятствуют независимому и беспристрастному осуществлению правосудия судом, как того требует ч.1 ст.120 Конституции РФ, а также нормы ратифицированных Российской Федерацией международных договоров (ст.6 Конвенции и ст.14 Пакта)». Если это так, то возникает вопрос: вправе ли суд по собственной инициативе восполнить пробелы предварительного следствия непосредственно в ходе судебного следствия, не направляя уголовное дело на дополнительное расследование? Из буквального толкования позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Постановлении от 20.04.1998, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ, поскольку по своей сути деятельность суда по восполнению пробелов предварительного следствия имеет одинаковую природу, независимо от того, совершает ли суд сам те или иные процессуальные действия или обязывает это сделать прокурора. Такой вывод подтверждается и толкованием Конституционным Судом РФ принципа презумпции невиновности обвиняемого в совокупности с принципом состязательности, в результате чего делается следующий вывод: не устраняемые обвинителем сомнения в виновности обвиняемого в силу ч.3 ст. 49 Конституции РФ толкуется в пользу обвиняемого.

Состязательность, построенная по принципу «активные стороны и пассивный суд», в чистом виде не реализуется ни в одном национальном уголовном процессе. Тем более в таком виде он не характерен для континентального европейского процесса, общепризнанные принципы которого отражены в Европейской Конвенции. Вместе с тем нельзя закрывать глаза на сложность проблемы, связанной с активной ролью суда в установлении фактических обстоятельств дела. Уголовный процесс зарубежных стран и России предусматривает определенную судебную активность в ходе судебного разбирательства уголовных дел, а полномочия суда позволяют влиять на собрание доказательств по делу. Однако, подобная активность должна иметь определенные законом пределы. Тем не менее, ни уголовно–процессуальное законодательство, ни судебная практика не определили направления проявления судебной активности.

Новый УПК РФ практически освобождает суд от его традиционной обязанности участия в процессе доказывания и закрепляет лишь обязанность председательствующего по руководству судебным заседанием и обеспечению состязательности и равноправия сторон (ч.1 ст.243). Однако пассивный суд, не ищущий истины, безразлично относящийся к ее установлению, не может в полной мере защитить человека, государственные и общественные интересы, вынести законный, обоснованный и справедливый приговор. Поскольку именно суд, а не государственный обвинитель и защитник, несет полную ответственность за принятое решение, то он не может быть связан тем доказательственным материалом, который ему представляется обвинением и защитой. В том случае, если сторонами представлено недостаточно доказательств для обоснования решения по делу, суд может по собственной инициативе истребовать и исследовать доказательственную информацию. Иное положение не соответствует, на наш взгляд, ст.6 УПК РФ. В то же время важно сохранить компромисс между обязанностью суда выносить законные и обоснованные решения, с одной стороны, и необходимостью проводить четкую границу, отделяющую функцию правосудия от функции обвинения – с другой.

 Равноправие сторон, присущее состязательному процессу, необходимо рассматривать в рамках процедуры уголовно–процессуального доказывания. Для того, чтобы установить, имеется ли оно на досудебном производстве, достаточно обратиться к анализу процессуальных возможностей по участию стороны защиты в процессе доказывания (см. например, ст.86 УПК РФ). Равные возможности сторон обвинения и защиты по участию в процессе доказывания могут обеспечиваться одним из двух юридических способов: 1) закрепление за стороной защиты доказательств на тех же условиях, на которых собирают доказательства органы уголовного преследования (известно, что после многочисленных дискуссий в основу концепции УПК РФ не была положена идея введения независимого параллельного расследования, проводимого стороной защиты); 2) лишение сторон права на самостоятельное собирание доказательств. Полномочия по изъятию и фиксации фактических данных предоставляются независимому третьему лицу – судебному следователю или судье[3].

Таким образом и здесь мы приходим к выводу, что равноправие в уголовно-процессуальном доказывании может быть обеспеченно независимым и беспристрастным субъектом – судом. Избавлением в досудебном производстве от несвойственных состязательности начал и одновременно утверждением традиционно устоявшихся элементов состязательности будет служить институт судебных следователей.

Приведение российского уголовно-процессуального законодательства в соответствие с конституционными и международными правовыми нормами – это не только переход от инквизиционного процесса к состязательному, обеспечивающему равные права спорящих сторон в демократическом обществе. Это в настоящее время и серьезный шаг в международное правовое сообщество, высшим арбитром которого является Европейский Суд по правам человека. Но такое изменение российского законодательства должно осуществляться с учетом множественных российских реалий, традиций отечественного судопроизводства и менталитета его участников. Однако при этом не надо забывать, что принцип состязательности имеет две далеко не совпадающие модели – континентальную и англосаксонскую.