Калиновский К.Б. Отзыв на автореферат диссертации «Процессуальное положение лиц, в отношении которых осуществляется обвинительная деятельность», представленной Б.Б. Булатовым

Диссертационный совет Д 203.010.01
при Омской академии МВД России
644092, г. Омск, пр-т Комарова, д. 7 ауд. 316.

О Т З Ы В
на автореферат диссертации «Процессуальное положение лиц, в отношении которых осуществляется обвинительная деятельность» (Омск, 2011), представленной Булатовым Борисом Борисовичем на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.09. – уголовный процесс, криминалистика; оперативно-розыскная деятельность

Вопрос о процессуальном положении лиц, подвергаемых уголовному преследованию, давно привлекает внимание ученых-юристов и является достаточно хорошо изученным. Однако большинство исследований касаются лишь таких участников процесса, которые наделены формальным статусом подозреваемого или обвиняемого. Новизна представленной диссертации Б.Б.Булатова состоит в том, что в ней во главу угла ставится проблема обеспечения прав и обязанностей лиц, которые с одной стороны еще не обладают таким официальным статусом, а с другой – в отношении них уже осуществляется фактическая обвинительная деятельность. При этом автор берет за основу правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, в которых для принципиального разрешения данной проблемы сформулированы общеправовые и конституционно-правовые предпосылки.
Поэтому сама идея работы, направленная на воплощение в законодательстве и практике его применения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, заслуживает безусловной поддержки. Суть этих позиций состоит в том, что при обеспечении процессуальных гарантий лицам, чьи права и законные интересы затрагиваются в ходе уголовного судопроизводства, необходимо исходить не только из формального наделения их соответствующим процессуальным статусом, но и, прежде всего, из сущностных признаков, характеризующих их фактическое положение. Учитывая, что данные правовые позиции не получили не только прямого закрепления в УПК Российской Федерации и полноценной реализации в правоприменении, но и, на наш взгляд, все еще являются недостаточно осмысленными в юридической теории, следует признать действительно большое практическое и теоретическое значение представленного диссертационного исследования. Такой подход обеспечивает также комплексный характер исследования проблемы и позволяет создать новый уровень теоретических обобщений для ее разрешения в законотворческой и правоприменительной практике. Автор выявляет все возможные проявления фактической обвинительной деятельности, и, соответственно, все возможные «фактические» статусы лиц, нуждающихся в процессуальных гарантиях.
Подавляющее большинство положений и выводов соискателя заслуживают одобрения и поддержки. Среди них представляют интерес освещение тенденции возрастания неофициального (теневого) уголовного преследования, осуществляемого до возбуждения уголовного дела (стр. 10, 21 автореферата), понятие обвинительной деятельности (стр. 8), использование модернизированного института уведомления о подозрении в преодолении разрыва между фактическим и процессуальным положением, попытка выделения базовых (единых и универсальных) прав лиц, подвергаемых уголовному преследованию (стр. 15-16, 21, 22), предложения о регламентации возбуждения дела частного обвинения (стр. 23) и другие.
Работа представляет собой завершенное, логически структурированное произведение. Автор последовательно формулирует задачи исследования и, судя по автореферату, достаточно успешно их достигает. Выводы исследования опираются на значительную эмпирическую базу, что подтверждает их достоверность. Работа изложена прекрасным академическим языком, четко и по существу показывающим сущность ее положений и высокий уровень квалификации автора.
Основные положения работы полно отражены в 12 публикациях автора.
Содержание работы полностью вписывается в заявленную научную специальность.
Вместе с тем одно положение работы вызывает принципиальные возражения. На страницах 9 и 19 автореферата автор правильно указывает, что расширению способов приобретения фактически преследуемым лицом процессуальных прав подозреваемого препятствуют санкции, применяемые к сотрудникам правоохранительных органов, за якобы необоснованную постановку лиц в положение подозреваемых, то есть за необоснованное уголовное преследование. Это является одной из причин стремления должностных лиц вывести из процессуальной сферы фактическую обвинительную деятельность, что ведет к упразднению правовых гарантий, мер процессуального контроля и в целом – к нарушению режима законности. В этой связи автор выявляет противоречие между действующим институтом реабилитации (который впоследствии и влечет применение указанных санкций к должностным лицам) и потребностями формализации фактического уголовного преследования. Однако при этом, на наш взгляд, допускается ошибка, связанная с подменой тезиса. Автор концентрирует свое внимание уже не на санкциях, применяемых к сотрудникам органов уголовного преследования, в связи с реабилитацией, а на самом институте реабилитации. На странице 9 автореферата прямо указывается, что «действующий институт реабилитации … не согласуется с заявленной охранительной целью уголовного судопроизводства и сдерживает объективизацию подозрения в ущерб законным интересам фактически преследуемого лица». В результате данной ошибки автор предлагает неверное как, мне представляется, решение проблемы – ограничение оснований и объема реабилитации. По его мнению, «право на реабилитацию не должно возникать у подозреваемых, не подвергнутых мерам уголовно-процессуального принуждения». Такой подход представляется недостаточно обоснованным и не согласующимся с теми конституционно-правовыми предпосылками, на реализацию которых направлена вся диссертация.
По логике соискателя, если лицо подвергли личному обыску или предъявили для опознания как предполагаемого преступника, то поскольку данные действия формально не относятся к мерам принуждения, то данное лицо не должно иметь право на реабилитацию, то есть права на возмещение морального и материального вреда. Между тем как указывал Конституционный Суд Российской Федерации направленная против конкретного лица обвинительная деятельность может подтверждаться проведением в отношении него следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него (Постановление от 27.06.2000 года N 11-П) и поэтому данное лицо, как фактически нуждающееся в правовых гарантиях, не должно их лишаться.
Право на реабилитацию (возмещение вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц) гарантировано самой Конституцией Российской Федерации так же как и право на защиту от обвинения. Право на реабилитацию как одна из правовых гарантий вместе с другими подобными гарантиями должно предоставляться лицам, нуждающимся в нем, то есть исходя из их фактического, а не формального правового положения. Кроме того, формализация фактической обвинительной деятельности (что предлагает автор диссертации, в частности, путем расширения института уведомления о подозрении), обеспечивая права заподозренных лиц на защиту, сама по себе не только не исключает правовосстановительные возможности, но даже предполагает повышение эффективности данных восстановительных механизмов.
Разрешение указанного автором противоречия, как представляется, не должно осуществляться за счет ограничения одного конституционного права граждан (право на возмещение вреда) в пользу другого права (право на защиту от обвинения).
Второе замечание связано с недостаточной разработанностью понятия базовых прав лиц, подвергаемых уголовному преследованию (о таких правах автор говорит на страницах 11, 15, 21 автореферата). Сама по себе идея выделения подобных прав является перспективной: если есть некий единый статус подвергаемого преследованию лица (как имеющего формальное процессуальное положение так и не имеющего его), то логично предположить наличие у этого единого статуса общих, базовых, универсальных прав, которые должны предоставляться каждому лицу, в отношении которого осуществляется любая обвинительная деятельность. Однако автор не показывает, по каким критериям он относит те или иные права к базовым, в чем состоит основание классификации прав на базовые и не базовые. В частности, право на реабилитацию также вполне может претендовать на его отнесение к числу базовых как закрепленных непосредственно Конституцией Российской Федерации.
Указанные замечания сами по себе являются предметом дискуссии, имеют рекомендательный характер и не уменьшают положительной оценки работы.
Вывод: диссертационное исследование Б.Б. Булатова является научно-квалификационной работой, в которой содержится решение задачи, имеющей существенное значение для уголовно-процессуальной науки . Работа написана единолично, содержит совокупность новых научных результатов и положений, выдвигаемых автором для публичной защиты, имеет внутреннее единство и свидетельствует о личном вкладе автора в науку. Необходимо также отметить, что данная работа достойно продолжает традиции Омской процессуальной школы как по своему научному содержанию и уровню разрешаемых проблем, так и по языку изложения.
Представляется, Б.Б. Булатов заслуживает присвоения искомой ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.09 – уголовный процесс; криминалистика; оперативно-розыскная деятельность.

Ведущий советник Управления
конституционных основ уголовной юстиции
Конституционного Суда Российской Федерации
кандидат юридических наук,
доцент                                                                К.Б. Калиновский