Зайцева Е. А. профессор кафедры уголовного процесса Волгоградской академии МВД России, д.ю.н., доцент.

Уголовно-процессуальное законодательство о сведущих лицах:
традиции и современность

Для уяснения особенностей функционирования современных нормативных общностей, регламентирующих участие в доказывании по уголовным делам сведущих лиц, обладающих специальными познаниями, для четкого разграничения предметов правового регулирования данных совокупностей норм необходимо выявить закономерности возникновения и развития этих правовых институтов в отечественном уголовном процессе и на их основе спрогнозировать дальнейшие тенденции совершенствования нормативной регламентации участия сведущих лиц в судопроизводстве России.

Профессор В. Н. Махов, детально исследовавший исторические аспекты использования специальных знаний в уголовном процессе России, указывает, что термины «экспертиза» и «эксперт» впервые в уголовно-процессуальном законодательстве нашей страны появились в УПК РСФСР  1922 г., а затем в УПК РСФСР 1923 г.[1] Их нормативному закреплению предшествовало длительный период становления и развития института сведущих лиц, который послужил «колыбелью» для возникновения ныне существующих уголовно-процессуального института судебной экспертизы и института специалиста.

Термин «сведущие лица» (или «сведущие люди»), к сожалению, не применяется в современном уголовно-процессуальном законодательстве, однако он традиционно использовался ранее в ряде нормативных актов дореволюционной России (впервые был закреплен в Своде законов уголовных 1832 г.).

Оценивая состояние специальных познаний тех лет, ряд современных исследователей ошибочно называют эту деятельность судебной экспертизой, хотя не только процессуальные, но и методические основы судебной экспертизы в те годы еще не были разработаны. Например, профессор А. И. Винберг утверждал, что «в дореформенном Российском законодательстве судебная экспертиза документов находит свое отражение в Русском Своде законов 1857 года»[2]. Данное высказывание не совсем корректно, так как указанный Свод законов регламентировал участие сведущих лиц в судопроизводстве, а не судебную экспертизу как таковую.

В ходе реформы 1864 г. также не было осуществлено решительных шагов по нормативному закреплению уголовно-процессуального института судебной экспертизы: в Уставе уголовного судопроизводства говорилось о сведущих людях. Исследуя проблему зарождения экспертизы в России, Л. Исаева, вслед за профессором В. Н. Маховым, пришла к обоснованному выводу о том, что «использование специальных познаний в судопроизводстве России до реформы 1864 г. вообще следует рассматривать как самостоятельную форму – заключение сведущих лиц, которые были прообразом эксперта и специалиста»[3]. Их мнение представляется более обоснованным, чем высказывание профессора И. Ф. Крылова о том, что первый известный случай производства судебно-медицинской экспертизы в России произошел в 1535 г. в связи с освидетельствованием удельного князя Андрея Старицкого по поводу подозрения его в притворной болезни[4].

К моменту принятия Устава уголовного судопроизводства развитие судебной медицины, психиатрии, химии и других отраслей знаний достигло такого уровня, что можно было говорить о создании методических основ экспертной деятельности представителей этих наук в уголовном процессе. Еще до подготовки судебной реформы и параллельно с ней решались и вопросы организационного плана по созданию специализированных учреждений, в круг обязанностей которых входило производство исследований по судебным делам[5].

 Таким образом, в период подготовки и принятия УУС были сформированы научно-методические и организационные основы экспертной деятельности. Однако окончательного процессуального закрепления судебная экспертиза как институт уголовно-процессуального права не получила. УУС, как и предшествующие ему нормативные акты, не дифференцировал специальные познания, используемые в доказывании по уголовным делам. Законодатель «отставал» от практики, которая диктовала необходимость вовлечения в уголовно-процессуальную деятельность экспертов в качестве полноправных участников правоотношений, чей статус был бы четко определен.

Первое упоминание судебной экспертизы в законодательном акте имело место в связи с организацией в России в 1912 г. первых трех кабинетов судебной экспертизы: в 1913 г. в статью 691 УУС о вызове в суд сведущих людей, произведших судебно-химические или микроскопические исследования, было внесено дополнение о том, что «то же правило распространяется и на должностных лиц кабинетов судебной экспертизы»[6].

 Декреты советской власти применяли исключительно понятие «сведущие лица», что свидетельствует о том, что теоретические основы института сведущих лиц еще были недостаточно четко проработаны, не была сформирована правоприменительная традиция в использовании данных терминов. Организационное оформление государственной экспертной деятельности[7] сопровождалось укреплением ее нормативных основ, чему во многом способствовала кодификация российского процессуального законодательства в 20-е годы прошлого столетия. В УПК РСФСР 1922 г.[8] и в УПК РСФСР в редакции 1923 г. в качестве участника процессуальных отношений, обладающего специальными познаниями, был указан только эксперт.

Важным этапом в совершенствовании уголовно-процессуального института судебной экспертизы стало принятие в 1960 г. УПК РСФСР, который, в отличие от УПК РСФСР 1922 г. и 1923 г. существенно укрепил нормативные основы судебно-экспертной деятельности, дал более четкую регламентацию процедуры назначения и производства экспертизы в досудебном (глава 16) и судебном производстве (ст. 288, 289). 31 августа 1966 года Указом ПВС в УПК РСФСР 1960 г. были введены значительные дополнения, которые, впервые регламентировав в российском законодательстве статус специалиста, закономерно закрепили итог нормативного обособления в системе уголовно-процессуального права института судебной экспертизы, разграничили предмет правового регулирования института судебной экспертизы и института специалиста и установили пределы действия норм данных институтов.

Дальнейшее совершенствование в уголовно-процессуальном законодательстве России правового института судебной экспертизы связано с принятием в 2001 году Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Таким образом, анализ возникновения и становления правового института судебной экспертизы приводит к выводу о наличии объективных закономерностей развития института сведущих лиц по пути дифференциации форм применения специальных знаний в уголовном судопроизводстве: изначально существовал институт сведущих лиц, в «недрах» которого зародился правовой институт судебной экспертизы, окончательно сформировавшийся в самостоятельную нормативную общность в связи с появлением правового института специалиста.

Эти два подразделения уголовно-процессуальной отрасли права должны далее развиваться по самостоятельному пути, и совершенствование законодательства не должно вести к сращиванию указанных нормативных образований, а наоборот – способствовать их дальнейшему обособлению и специализации.

Данный вывод имеет принципиальное значение для дальнейших научных исследований, направленных на разработку современных концепций модернизации указанных уголовно-процессуальных институтов. Актуальность его для теории и практики очевидна: после внесения Федеральным законом № 92-ФЗ от 4 июля 2003 г. дополнений в УПК РФ, расширивших перечень источников доказательств за счет заключений и показаний специалиста (п. 3.1. ч. 2 ст. 74 УПК РФ), дискуссия относительно сущности указанных доказательств и их соотношения с заключением эксперта не утратила своей остроты и по сей день.

При совершенствовании норм правового института специалиста и института судебной экспертизы следует учитывать выявленные нами закономерности развития этих подразделений уголовно-процессуального права. В связи с этим, представляется, нельзя формулировать предложения по улучшению нормативной регламентации участия специалиста в процессе, используя в качестве основы процедуры, предусмотренные УПК для привлечения судебного эксперта при назначении и производстве судебной экспертизы[9].

Требуются дальнейшие теоретические разработки критериев разграничения использования в доказывании различных форм специальных познаний. Это способствует соблюдению «чистоты» процессуальной формы средств доказывания, основанных на использовании специальных познаний, что, в свою очередь, обеспечивает безупречность доказательств с точки зрения их допустимости.

До сих пор, даже на уровне федерального законодателя мы наблюдаем отсутствие четкой концепции форм специальных познаний, используемых в уголовном судопроизводстве[10]. Необходимо различать формы применения специальных познаний и формы использования специальных познаний.

По отношению к специальным познаниям эти два термина обозначают совершенно разные направления деятельности: применяют специальные познания сведущие лица в различных формах, в том числе и в непроцессуальных, а используют эти знания лица, осуществляющие уголовное судопроизводство, употребляя результаты их использования для нужд доказывания и облекая их в установленную законом форму.

К процессуальным формам применения специальных познаний (предусмотрены действующим УПК) относятся: назначение и производство судебной экспертизы; участие специалиста в следственных и иных процессуальных действиях; участие в уголовном судопроизводстве свидетелей, обладающих специальными познаниями[11]; участие переводчика в производстве по делу.

Результаты применения данных процессуальных форм предстают в уголовном судопроизводстве в качестве самостоятельных видов (источников) доказательств, специально предусмотренных уголовно-процессуальным законом  - заключений и показаний эксперта, заключений и показаний специалиста, показаний свидетеля (исключение - участие переводчика).

К применению специальных познаний в непроцессуальной форме (предусмотрена федеральными законами, ведомственными приказами и инструкциями) можно отнести: предварительные исследования; судебно-медицинские освидетельствования; документальные налоговые проверки;  ревизии; аудиторские проверки; инвентаризации; несудебные экспертизы.

Специфичным для данной группы непроцессуальных форм применения специальных познаний является то, что результаты применения специальных познаний оформляются в виде актов, предусмотренных федеральными законами (например, заключение аудитора) или ведомственными приказами и инструкциями (справка об исследовании, акт судебно-медицинского освидетельствования, акт ревизии), которые вовлекаются в сферу уголовно-процессуального доказывания (используются) исключительно в качестве документов согласно ст. 84 УПК РФ.

При всей очевидности различий между указанными формами законодатель позволяет себе некорректное употребление процессуальных терминов в новой редакции ч. 1 ст. 144 УПК РФ: «при проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в этих проверках, ревизиях, исследованиях специалистов». Полагаем, указание на «специалистов» в контексте непроцессуального характера проверочных мероприятий ошибочно, т. к. специалисты в уголовном судопроизводстве участвуют согласно ст. 58 УПК РФ в проведении процессуальных и следственных действий. Ревизор, сотрудники экспертных подразделений ОВД и судебно-медицинские эксперты бюро СМЭ не выполняют в этом случае процессуальные функции специалистов.

Итак, уяснение правовых основ участия сведущих лиц в уголовном судопроизводстве играет исключительно важную роль в формировании единообразной следственной и судебной практики. Полагаем, что дискуссии по данным вопросам значительно бы ослабли, если бы Пленум Верховного Суда РФ издал новое постановление по вопросам участия в производстве по уголовным делам сведущих лиц – с разъяснением ключевых аспектов их статуса и процедур вовлечения в судебное доказывание. В ходе уголовного судопроизводства следует четко разграничивать формы применения и использования специальных познаний сведущих лиц, не допуская смешения их результатов, соблюдать традиционно сложившееся соотношение процессуальных способов доказывания с привлечением сведущих лиц.