Евстигнеева О.В., доцент кафедры уголовного процесса Саратовской государственной академии права, кандидат юридических наук, доцент

КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЕ ТОЛКОВАНИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ КАК НЕОБХОДИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ ПОВЫШЕНИЯ КАЧЕСТВА ОТПРАВЛЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ

Теоретическим проблемам толкования Конституции в последнее время уделяется достаточно много внимания. В основном исследованы особенности объекта, субъекта, процедуры и актов толкования. Сделаны попытки сформулировать принципы толкования Конституции и определить пределы толкования Основного Закона. Наряду со стадиями правотворчества и правоприменения, выделены стадии толкования Конституции, получившие официальное выражение через процедуры в Конституционном Суде РФ.

В результате глубоких научных исследований сформировалось общепризнанное представление о том, что толкование Конституции – это особый вид правовой деятельности высшего судебного органа, которая характеризуется особым объектом интерпретации: имеются в виду как толкование самой Конституции, так и ее принципов и норм в связи с интерпретацией иных нормативных актов с точки зрения их соответствия Конституции. Такой подход дает право выделять нормативное, при наличии прямого запроса, и казуальное толкование Конституции. Именно второй вид интерпретационной деятельности представляет особый интерес в свете темы исследования. Казуальное толкование в уголовном процессе, как и в любой другой сфере, имеет место по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов о конституционности законов, примененных или подлежащих применению в конкретном уголовном деле. Оно существенным образом отличается от нормативного толкования, имеющего более высокую юридическую силу и принимаемого в особой процедуре. Тем не менее, анализ правоприменительной практики свидетельствует, что казуальное толкование в известном смысле тоже общеобязательно и тесно связано с таким явлением, как «правовая позиция Конституционного Суда».

Попытки исследовать это новое правое явление столкнулись с определенными сложностями. Стало ясно, что неоднозначное к нему отношение проистекает из законодательной неурегулированности данного вопроса. Однако, это не помешало, а скорее всего даже подстегнуло попытки ученых и практиков докопаться до сути[1].

Нужно отдать должное Н.В. Витруку, который одним из первых предпринял попытку сформулировать понятие правовой позиции, выявить ее роль и значение в процессе правоприменения. Под правовой позицией он понимал правовые выводы и представления Суда, как результат интерпретации им духа и буквы Конституции, толкования конституционного смысла положений отраслевых законов и других нормативных актов в пределах его компетенции, которые снимают неопределенность в конкретных конституционно-правовых ситуациях и служат правовым основанием итоговых решений.[2]

 Особый интерес представляет позиция Л.В. Лазарева. Он рассматривал правовые позиции, содержащиеся в мотивировочной части решений Конституционного Суда как «нормативно-интерпретационные установления, имеющие общий и обязательный характер и выражающие правопонимание Конституционным Судом конституционных принципов, норм, общепризнанных принципов и норм международного права либо конституционно-правовой смысл закона и в этом контексте – должное конституционное содержание оспоренного законоположения»[3]. Таким образом, правовая позиция понималась им не только как результат толкования, но и несла в себе новое качество, которое в единстве с нормативными предписаниями резолютивной части предлагалось рассматривать в качестве нового источника права.

Постепенно компромиссный подход к деятельности Конституционного Суда как «негативного законодателя», который влияет на правовую систему не посредством дополнения или изменения правовых норм, а путем изъятия отдельных норм и институтов через констатацию их неконституционности становится все более популярным.[4] Вместе с тем, к проявлениям позитивного правотворчества в деятельности Конституционного Суда ученая общественность в целом относится весьма осторожно и даже критично.

Тем не менее, фундаментальные правокорректирующие решения Конституционного Суда затронули почти все сферы правовой жизни нашего общества, в том числе и уголовное судопроизводство. Акцент Конституции на реальных гарантиях и стремлении обеспечить важнейшие принципы реализации права неоднократно подчеркивался Конституционным Судом при рассмотрении конкретных дел. И именно в этом следует видеть его основную заслугу.

Очерчивая задачи деятельности Конституционного Суда РФ в области казуального толкования в сфере уголовного судопроизводства можно сделать вывод, что они состоят в преодолении, в рамках установленных законом процедур и на основе использования всех известных науке приемов и способов, неопределенности соотносимых с Основным Законом уголовно-процессуальных норм, в объективизации подлинного их содержания в целях обеспечения конституционной законности и защиты прав и основных свобод граждан.

Однако, по мнению многих профессиональных юристов, прежде всего работников правоохранительных органов и судей, Конституционный Суд не всегда успешно с этой задачей справляется. Отмечается излишняя информационная насыщенность решений Конституционного Суда, сложный язык и форма изложения, трудность применения в практической деятельности, их уклончивость, взаимная несогласованность, неточность в истолковании законодательства, невозможность понимания их без специальных юридических познаний и другие.

В этой связи попытаемся проанализировать некоторые языковые способы, используемые Конституционным Судом в случаях признания уголовно-процессуальной нормы соответствующей Конституции под определенным условием или с некоторыми оговорками. В результате мы обнаружим, что утвердительно-категоричные формы обозначения правовой позиции с использованием выражений «должно осуществляться», «должны распространяться», «суд обязан исследовать» используются Конституционным судом крайне редко. Несколько чаще можно встретить негативно-категоричные формы, в виде следующих выражений: «не может служить основанием», «не препятствуют», «не исключают» и другие, в то время как условно-негативные («не предполагают») и условно-позитивные («предполагают») являются наиболее распространенными. Получается, что в значительной мере именно за счет этого формируется представление правоприменителей об уклончивости правовых позиций Конституционного Суда. Такое положение вещей требует своего объяснения. А вызвано оно, на наш взгляд, необходимостью Конституционного Суда балансировать на тонкой грани конституционно-правового толкования, не выходя за его пределы и не вторгаясь в сферу толкования обычных законов, которое является прерогативой Верховного Суда РФ. И в этом смысле трудно переоценить насущную необходимость более тесного взаимодействия двух высших судебных инстанций.

Понятно, что в иерархии актов толкования решения Конституционного Суда занимают более высокое место. Следует согласиться с мнением Т.Я. Хабриевой, что главенство Конституционного Суда в таком сложном деле, как толкование Конституции, оправдано с точки зрения профессионализма и компетентности самих судей. В свою очередь, гарантии независимости самого высокого уровня позволяют судьям Конституционного Суда «вести беспристрастный поиск истины, выявление истинного содержания толкуемых норм»[5].

С другой стороны, именно Верховный Суд обладает реальными рычагами воздействия на правоприменительный процесс. Право отмены незаконных, в том числе не согласующихся с правовой позицией Конституционного Суда решений нижестоящих судов общей юрисдикции превращает его в своеобразный орган контроля за соблюдением актов Конституционого Суда и выраженных в них правовых позиций. На наш взгляд, деятельность Конституционного Суда должна постоянно находиться в поле зрения Верховного Суда, который обязан своевременно реагировать на каждое фундаментальное решение путем выработки собственных, уже не доктринальных, а исключительно практических рекомендаций относительно применения уголовно-процессуальных норм, наполненных новым правовым содержанием либо подлежащих расширительному толкованию на основе сформулированной Конституционным Судом правовой позиции. Только таким путем могут быть оперативно решены задачи повышения качества отправления правосудия по конкретным уголовным делам

Удачные примеры подобного взаимодействия уже имеются. Например, в Определении Конституционного Суда РФ от 12.05.2003 года № 173-О была сформулирована правовая позиция, согласно которой положения пункта 12 части четвертой статьи 47 и пункта 7 части первой статьи 53 УПК по конституционно-правовому смыслу не препятствуют обвиняемым, права и свободы которых затрагиваются судебными решениями об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, и их защитникам в ознакомлении с материалами, на основании которых принимаются эти решения. Вслед за Конституционным Судом на данный вопрос обратил Пленум Верховного Суда в Постановлении от 5марта 2004 года, где в п. 11 указал: если при решении вопроса об избрании подозреваемому или обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу (статья 108 УПК РФ) или о продлении срока содержания под стражей (статья 109 УПК РФ) будет заявлено ходатайство об ознакомлении с материалами, на основании которых принимается решение, суду надлежит руководствоваться статьей 45 Конституции Российской Федерации, гарантирующей государственную защиту прав и свобод человека и гражданина. Исходя из этого, суд не вправе отказать подозреваемому или обвиняемому, а также их защитникам в удовлетворении такого ходатайства, поскольку затрагиваются права и свободы лиц, в отношении которых решается вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей.

Вместе с тем, представляется, что значительная масса решений Конституционного Суда, придающих иногда прямо противоположный буквальному смысл уголовно-процессуальной норме (например, Определение Конституционного Суда от 06.03.2003 № 108-О, которое снимает заложенный в п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК запрет на допрос адвоката в качестве свидетеля в случаях, когда в этом заинтересован его подзащитный и целый ряд других) остается без внимания и требует соответствующей проработки в Постановлениях Пленума Верховного Суда.

На наш взгляд, активное взаимодействие двух высших судебных инстанций не только повысило бы эффективность защиты конституционных прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве, но и способствовало бы повсеместному росту авторитета Конституции, а также повышению качества отправления правосудия в судах первого звена судебной системы.