Боруленков Юрий Петрович
Проректор Академии
Следственного комитета
Российской Федерации

Боруленков Ю.П. Фиксированные сроки следствия как рудимент российского уголовного процесса // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения: сборник научно-практических трудов. Выпуск 3. – М.: Академия Следственного комитета Российской Федерации, 2014. – С. 59-65.

В Совете Федерации Федерального Собрания РФ Генеральный прокурор Ю.Я. Чайка заявил: «Еще одна острая проблема соблюдение разумных сроков досудебного производства. Доля уголовных дел, оконченных с превышением срока, установленного законом, растет угрожающими темпами. В истекшем году это практически каждое третье дело в органах внутренних дел, а в Следственном комитете и ФСКН почти каждое второе»[1].

К сожалению, обосновывая необходимость тех или иных реформ законодательства, достаточно часто в качестве аргумента приводят различные количественные показатели, в том числе и результатов работы некоторых правоохранительных органов, которые при внимательном рассмотрении демонстрируют совершенно иную картину состояния законности и правопорядка, чем утверждалось ранее. Такая тактика используется и в дискуссии о расширении полномочий прокурора.

В выступлении Генерального прокурора налицо подмена тезиса. Ошибка тезиса заключается в его сужении, расширении либо подмене (замещении) в процессе доказывания иным утверждением, сделанным умышленно или неосознанно. Таким образом, доказывается совсем не то, что требует доказательства[2]. Говоря о разумности сроков следствия, Генеральный прокурор подменяет их сроками следствия, установленными законом.

Безусловно, для уголовного процесса важным является принцип оперативности. В современной юридической литературе среди основных проблем уголовного судопроизводства называются ускорение и упрощение процесса[3]. Но здесь следует иметь в виду, с одной стороны, что «закон не одобряет промедления» (mora reprobatur in lege), с другой – «festinatio justitiae est noverca infortunii» (торопить правосудие значит призывать несчастье). Любое юридическое дело должно быть рассмотрено не только правильно и в соответствии с правом, но, согласно этому принципу, быстро, оперативно, с минимальным использованием материальных, трудовых, духовных и иных издержек. Рассматриваемый принцип предполагает не упрощенство в разбирательстве дела, а такой порядок, который наряду со строжайшим соблюдением законности и прав граждан мог бы обеспечить быстрый и эффективный результат. Абсолютно справедливо мнение о том, что «ускорение процесса ради ускорения, а не ради обеспечения быстрой защиты действительных прав и интересов сторон, ради установления истины и т.д. не может быть оправдано»[4].

Установленные еще советским уголовно-процессуальным законодательством в рамках реализации принципа презумпции недобросовестности следствия, о чем мы писали ранее[5], двухмесячные сроки расследования перекочевали в российское законодательство, хотя изменилась парадигма уголовного процесса. Двухмесячные сроки следствия относительно органично смотрелись в рамках советского уголовного процесса, когда суд, как и следствие, осуществлял функцию уголовного преследования, когда у нас как «палочка-выручалочка» был институт возвращения уголовного дела судом для производства дополнительного расследования, когда было совершенно иное было положение адвокатуры в процессе, иной была и степень обеспечения прав участников процесса. Парадигма как и уголовно-процессуальное законодательство изменились, а двухмесячные сроки следствия как рудимент советского уголовного процесса остались. И подобная законодательная формулировка установления сроков следствия позволяет говорить от нарушении законности в любом случае превышения сроков следствия свыше двух месяцев.

В тоже время можно обнаружить отход от позиции столь строгой фиксации сроков следствия законодателем. Федеральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» Россия признала обязательной юрисдикцию Европейского суда по правам человека, в том числе по вопросам толкования и применения Конвенции. С 5 мая 1998 г. Российская Федерация в полном объеме использует защитные механизмы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Согласно п. 3 ст. 5 и п. 1 ст. 6 Конвенции каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок[6].

Соответствующее требование содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», согласно которому при осуществлении судопроизводства суды должны принимать во внимание тот факт, что в силу п. 1 ст. 6 Конвенции каждый имеет право на судебное разбирательство в разумные сроки. При исчислении указанных сроков по уголовным делам судебное разбирательство охватывает процедуру как предварительного следствия, так и непосредственно судебного разбирательства. При определении того, насколько срок судебного разбирательства являлся разумным, во внимание принимается сложность дела, поведение заявителя (истца, ответчика, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого), государства в лице соответствующих органов[7].

Поскольку у российского законодателя возникла потребность в создании эффективного механизма правовой защиты в названной сфере, 30 апреля 2010 г. принят Федеральный закон № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»[8], согласно которому обращение за компенсацией возможно только в том случае, если продолжительность производства по уголовному делу превысила 4 года. Тем самым законодатель фактически определил, что срок уголовного судопроизводства по любому уголовному делу, не превышающий 4 года, признается разумным[9].

Федеральным законом № 69-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»[10], согласно которым УПК РФ дополнен ст. 6.1 «Разумный срок уголовного судопроизводства».

В УПК РФ не определен общий разумный срок уголовного судопроизводства для всех категорий дел и преступлений. Наоборот, в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ провозглашен принцип определения разумного срока в каждом конкретном случае исходя из различных обстоятельств:

• правовой и фактической сложности уголовного дела;
• поведения участников судопроизводства;
• достаточности и эффективности действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания, органа дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела;
• общей продолжительности уголовного судопроизводства.

«Данная статья – обоснованно отмечает А.Ю. Смолин – дает концептуальную установку на необходимость совершения процессуальных действий в тот срок, который является действительно необходимым»[11].

Следует отметить, что такой критерий разумности срока, как «достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания, органа дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела» не содержит в себе объективных характеристик, и оценка разумности срока производства полностью зависит от усмотрения того, кто осуществляет эту оценку[12].

Можно заключить, что «разумные сроки» в сфере уголовного судопроизводства – это исключение чрезмерного, необоснованного промедления при производстве по уголовным делам, или требование быстроты. Это требование обеспечивается, в первую очередь, законодателем путем установления оптимальных (целесообразных) сроков процессуальной деятельности, а также правоприменителем (органом расследования, прокурором, судом) путем своевременного и быстрого производства по каждому конкретному уголовному делу[13].

Любой практический работник знает, что закончить уголовные дела по тяжким или особо тяжким преступлениям, в основном составляющим подследственность Следственного комитета РФ, в установленные законом двухмесячные сроки нереально. Даже если преступление раскрывается в первые дни следствия, по делу необходимо провести массу, порою последовательных, экспертиз, в том числе психиатрических, на чем настаивают прокуроры, даже при отсутствии для этого оснований. При этом, минимальный срок проведения экспертиз двадцать дней.

Все это на фоне изменения подходов к пределам доказывания, поскольку у следствия практические имеется единственный шанс направить дело в суд. В правовой литературе справедливо отмечается, что в ходе предварительного расследования фактические обстоятельства дела должны устанавливаться с известным «запасом прочности», должен создаваться резерв доказательственной информации на тот случай, если в ходе дальнейшего производства по делу отдельные доказательства подвергнутся сомнению или будут исключены из системы, – с тем, чтобы «опровержение, дискредитация какого-то из собранных доказательств-кирпичиков не повлекли крушения всего с таким трудом построенного здания»[14].

Некоторые исследователи утверждают, что продление срока досудебного следствия отдаляет рассмотрение уголовного производства в суде и ограничивает участникам уголовного судопроизводства доступ к правосудию[15]. По нашему мнению это прямолинейный взгляд на эту проблему, мы же трактуем продление сроков следствия как гарантию качественной подготовки уголовного дела для рассмотрения его судом, и соответственно гарантию обеспечения прав участников уголовного судопроизводства. В.М. Савицкий справедливо предупреждал, что «чрезмерное сокращение срока расследования, не обусловленное конкретными обстоятельства ми дела, может привести к тому, что при расследовании будут упущены важные доказательства, останутся нераскрытыми действительные мотивы преступления и т.д. – иными словами, будет искажена перспектива расследования и судебного рассмотрения дела»[16]. М.С. Строгович указывал: «Быстрота следствия ни в коем случае не должна достигаться в ущерб качеству следствия, в ущерб его полноте и объективности»[17].

Кроме того, в настоящее время в срок следствия включается время изучения уголовного дела прокурором на стадии направления дела в суд. В соответствии с ч. 1 ст. 221 УПК РФ прокурор рассматривает поступившее от следователя уголовное дело с обвинительным заключением и в течение десяти суток принимает по нему решение. Согласно п. 1.1 ч. 1 ст. 221 УПК РФ в случае сложности или большого объема уголовного дела десятисуточный срок может быть продлен по мотивированному ходатайству прокурора вышестоящим прокурором до тридцати суток[18].

Следует отметить, что по уголовным делам, по которым в отношении обвиняемого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, при направлении уголовного дела в суд следствием обеспечивается четырнадцатидневный срок содержания под стражей, необходимый суду для рассмотрения вопроса о назначении судебного заседания. В данной ситуации следователю, чтобы уголовное дело считалось законченным в установленный законом двухмесячный срок, фактически уголовное дело необходимо направить прокурору за месяц и шесть дней.

За достаточно большой срок практической работы автор вывел формулу «Нагрузка прямо пропорциональна срокам следствия и обратно пропорциональна качеству расследования находящихся в производстве уголовных дел». Оценка эффективности, качества и быстроты работы следователя по конкретному уголовному делу контролирующими и надзирающими органами осуществляется безотносительно общей валовой нагрузки этого работника. По нашему глубокому убеждению именно нагрузка в абсолютном большинстве случаев определяет темп расследования уголовных дел, одновременно находящихся в производстве следователя. В связи с этим возникает вопрос о разработке научно обоснованных норм нагрузки следователя.

Руководители следствия МВД любят приводить цифры находящихся в производстве и оконченных уголовных дел, явно или подспудно сравнивая с аналогичными показателями работы СК РФ. В тоже время реальная нагрузка следователей низового звена (районных-городских отделов) Следственного комитета по нашим подсчетам примерно в три раза выше следователей аналогичных подразделений МВД. И нагрузка эта складывается за счет так называемых отказных материалов (на 1 уголовное дело 7 отказных материалов) и сложности уголовных дел. Достаточно сравнить приостановленные уголовные дела следователей МВД по тем же кражам, грабежам, составляющим основную массу, и уголовные дела, приостановленные следователями Следственного комитета. Аналогичная картина складывается и при изучении уголовных дел, направленных в суд.

На основании изложенного, ст. 162 УПК РФ следует изменить, исключив обязательность окончания расследования в двухмесячные сроки.