Александрова И.А., Ураков Д. И. О научной ОБОСНОВАННОСТИ уголовной и уголовно-процессуальной политики противодействия преступности в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности

Александрова И. А.,  кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, iren-nno@mail.ru

Ураков Д. И., адъюнкт адъюнктуры (докторантуры) Нижегородской академии МВД России

Александрова И.А., Ураков Д. И. О научной обоснованности уголовной и уголовно-процессуальной политики противодействия преступности в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности //Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. №2(40). 2015 г.: Научно-теоретический журнал. Калининград: Калининградский филиал СПбУ МВД России, 2015. № 2(40). с. 51-55/

Некоторые думают, что от властных структур вряд ли можно ожидать  заказа на проведение радикальных реформ в такой важной сфере государственного регулирования, как борьба с преступностью[1]. Опыт показывает, что очень даже можно. Если экономически господствующая элита заинтересована в этом.  Примером может служить уголовная политика противодействия преступности в сфере экономики, сформировавшаяся в 2009-2012 г.г., которую мы назвали НУЭП (новая уголовная экономическая политика)[2]. Нормативную основу НУЭП составили Федеральный закон от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЗ[3], Федеральный закон от 07.04.2010 №  60-ФЗ[4],  Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ[5], Федеральный закон от 6 декабря 2011 г. № 407-ФЗ[6], Федеральный закон от 29.11.2012 № 207-ФЗ[7] и др. В своей совокупности они сформировали уникальный в современной мировой юридической практике феномен сословного уголовного и уголовно-процессуального права. Показательно, что большинство научных «мэтров» «не заметило» этого явления.

Концепция[8], положенная в ее основу, стала воплощением право-либерального экономического курса, проводимого в постсоветский период. Идеология новой уголовной экономической политики (НУЭП) и самое главное тексты проектов законов создавались в неправительственных научных центрах, близких к деловой элите («Деловой России», «Опоры России»: НИУ-«Высшая школа экономики», Центр экономических и финансовых исследований и разработок (Лекс-Центр при Российской экономической школе)[9], Фонд «Институт современного развития»)[10]. Они-то  придумали, пропиарили эту уголовную политику[11].

Так что научное экспертное сообщество разделилось на тех, кто разрабатывает реальную уголовную политику в сфере экономики и тех, кто симулирует участие в этом процессе[12] - создает информационный шум.

Между тем, мы считаем, что пропаганда «правых либералов»[13] вводила и вводит в заблуждение общество[14]. Причем нельзя не признать того, как умело они при этом воспользовались данными ведомственной статистики МВД о показателях противодействия преступлениям экономической направленности[15] (те, разумеется, были «дутыми», но дали основание для дискредитации МВД РФ и всей правоохранительной деятельности)[16].

Реальность же другая. По сведениям Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за 2008–2013 гг. удельный вес лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность или участвующих в предпринимательской деятельности, в общем числе осужденных составлял 1,3 %[17]. Данные ФСИН России по 2010 году позволяют говорить, что из 845071 осужденного, к реальному лишению свободы привлечено 819143 лица, из них 2600 лиц находятся в местах лишения свободы за преступления в сфере экономической деятельности (их доля 0,3 %)[18]. По данным Института проблем правоприменения[19] до амнистии реально отбывали наказание 1,7 тыс. предпринимателей, осужденных за совершение экономических преступлений, что составляет 0,8% от общего числа лиц, находившихся в местах лишения свободы. Подтверждается основное утверждение конфликтной криминологии об уголовной юстиции (шире – государства) как инструмента репрессий элиты против нижнего социального  слоя[20].

Совершенно верно говорит В.В. Лунеев о «мошеннической статистике», используемой в обоснование «гуманизации» уголовной политики в сфере экономики. Латентная преступность экономической направленности – самая высокая. Реальная предпринимательская преступность, она была и останется ядром огромной корыстной преступности и причиняет самый большой ущерб экономике[21].

Связанная с НУЭП декриминализация привела к «значительному снижению» преступности в сфере экономики[22], по принципу: нет уголовного закона, нет и преступности. Наиболее наглядно, это проявилось в том, что теперь нет ни налоговой преступности, ни организованного противодействия налоговым преступлениям[23]. Так что экономическая безопасность России не усилилась. В теневом секторе экономики России заняты сейчас около 20 млн. человек, то есть 48% трудоспособного населения[24]; не известны собственники 40% объектов недвижимости[25]. Имеет место нарастающий вывод из страны криминальных денежных средств[26].

С НУЭП связывались большие надежды на положительные последствия в сфере экономики. Однако эти надежды не оправдались. Социальные и экономические показатели за прошедший период только ухудшились. Прогнозы на перспективу еще хуже. Понятно, что не столько новая уголовная политика привела к кризису, и даже не только экономическая политика. Но как признают наши лидеры, негативная тенденция в экономике сформировалась еще до введения экономических санкций против России. Значит, причины современного кризиса и в недостатках экономической политики, НУЭП также в лучшем случае оказалась неэффективной в экономическом плане.

Если экономическая, криминологическая эффективность НУЭП сомнительна, то ее негативные последствия для правосознания сомнению не подлежат: созданием привилегированного сословия «предпринимателей» подрывает принципы справедливости, равенства всех перед законом и судом, то есть порождает пресловутый «правовой нигилизм».

Уже в 2013–2014 годах перегибы НУЭП стали очевидны, их стали исправлять. Заметим по инициативе «сверху», а не науки. Так, по инициативе президента РФ В.В. Путина существенным образом был изменен правовой механизм привлечения к уголовному преследованию лиц, совершивших налоговые преступления[27], по его же инициативе (от 28 ноября 2014 года) изменена «штрафная» уголовная политика против коррупционеров[28].

Конституционный Суд РФ также внес свой вклад в корректировку этого курса, признав статью 159.4 УК РФ частично не соответствующей статьям 19 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции РФ и призвав законодателя внести в нее надлежащие изменения[29].

Между тем, сомнительна в целом конституционность концепции НУЭП, ведь в основе ее лежат идеи о «приватизации» правового механизма привлечения к уголовной ответственности за налоговые и экономические преступления, создании специальных изъятий из общего уголовно-правового и уголовно-процессуального механизма привлечения к уголовной ответственности для отдельной категории лиц – «предпринимателей». НУЭП была обречена на провал с самого начала по причине противоречия между официальной целью (перестать «кошмарить» бизнес) и средствами достижения: отсталыми материально- и формально-правовой компонентами, несовершенными законодательной и юридической техниками, составляющими пережитки советской правовой доктрины уголовного права, деградировавшей инфраструктурой проведения уголовной политики (постсоветских систем уголовной юстиции и уголовного судопроизводства).

Мы можем констатировать, что НУЭП – ультра-правая уголовная политика, сформировавшаяся в отсутствии политической конкуренции с лева и недостатка демократии. Часть изменений уголовного, уголовно-процессуального законов, определивших ее курс, пролоббированы крупной буржуазией для обеспечения ее неприкосновенности от архаичной правоохранительной системы. НУЭП являет собой попытку решения негодными средствами проблему неспособности уголовной юстиции постсоветского типа обеспечить безопасность бизнеса, экономическую безопасность. Она представляет собой образчик ситуативной «ручной» конъюнктурной модели управления рисками в сфере экономики. И потому может быть квалифицирована только как паллиатив, а не действительно долговременная правовая стратегия, способная содействовать построению новой модели экономики.

2014 год стал переломным в истории постсоветской России, наша страна оказалась перед беспрецедентными вызовами, которые требуют консолидации всего общества, единства нации. В сложившейся сейчас ситуации есть соблазн вообще отказаться от либерального проекта уголовной политики[30]. Хотя, надо со всей очевидностью понимать, что этого не произойдет. Курс уголовной политики противодействия преступности в сфере экономической и предпринимательской деятельности останется на ближайшую перспективу прежним. Однако, на наш взгляд, он должен быть скорректирован влево, то есть должны быть учтены интересы не только бизнеса, но всего народа. Определяющими для российской уголовной политики должны быть базовые нормативные ценности всего российского общества. Идеологическая борьба за определение стратегии обеспечения экономической безопасности,  самобытное развитие России как независимого государства с эффективной уголовной политикой требует равновесия между правыми и левыми ценностями, что подразумевает отмену изъятий из общих уголовных и уголовно-процессуальных правил, которые были сделаны в пользу «предпринимателей» в ходе НУЭП.

В настоящее время определились три конкурирующие модели преобразований антикриминальных  правовых отраслей. Во-первых, право-либеральная  (НУЭП) основным содержанием которой является Doing Business[31]. Во-вторых, это консервативная модель, которая проявилась в последнее время: суть ее от отказе от международно-правовых стандартов противодействия преступности, восстановление советских (авторитарных) процедур и правовых механизмов (продвигается руководством СК РФ). И наконец, третья модель, за которую мы выступаем, основана на принципах равенства и справедливости и ее логика в концепции Crime Control.

Что касается конкретных предложений относительно принципиально нового антикриминального законодательства, то мы исходим из того, что реформа органов уголовной юстиции является решающим условием для модернизации уголовной политики. В этой связи мы как непосредственные участники поддерживаем «Доктринальную модель уголовно-процессуального доказательственного права РФ»[32], в которой воплощена попытка создания новой уголовно-процессуальной модели противодействия преступности, прежде всего самой опасной ее разновидности (по нашему мнению) в виде организованной экономической преступности. В идеале должно быть синхронное принятие новых УК, УПК и УИК (как, например, это было сделано в Казахстане).