Изюров Н. Адвокатские традиции. Желаемое и действительное

Давно хотелось принять участие и поспорить. Но поводы казались незначительными. А вот однажды к удивлению своему не получил вразумительного ответа на вопрос о том, что мы понимаем под ними, что нас объединяет и выделяет одновременно. И решил попытаться. Можно сделать адвокатские традиции предметом научного исследования. Сформулировать. Пронумеровать. Поставить на полку. Или как сейчас говорят – в файл.

Но для жизни это что-то не то. Традиции живут не на страницах и в файлах, и даже не в голове. В сердце. Там где берут начало привязанности, уважение и любовь. Традиции – это как рюмка водки после бани. С малосольным огурцом. А не многостраничные переплетенния. Но вот что происходит. Только возьмемся за одну, сразу же возникает ее другая сторона. И обе получаются с разными значениями. Видимо противоречивая наша жизнь и природа человеческая выставили запрет на утверждение: однозначно! Все зыбко, многострадально и многовопоротно. Только успевай. И интересны (в изучении) не традиции сами по себе, а борьба между антиподами. Как идущее от сердца заглушается идущим от разума. И наоборот. Кто кого победит. 

Возникают такие вопросы по традициям. Традиции – это обязательно что-то хорошее? А если что-то повторяется из века в век, но отрицательно, то это что? Не традиция? Злокозненное недоразумение. Пережиток. Который изживать и изживать. Беспощадно. Но и безрезультатно. При этом надо же как-то отличать традицию как добродетель от традиции пережитка.

Некоторые традиции по плюсам-минусам даже трудно сформулировать.

Вот например. Нас кружат со всех сторон по денежному вопросу. Из писателей. И из могучих. И из тех, кто помельче и пожиже в словах и мыслях. Но кружат-беспокоят.

Нельзя сказать, что одни мы под насмешкой литераторов как неумеренные в алчности. Они и по другим профессиям-ремеслам скользят свежезаточенно. Да и вообще по людям. Считается, что люди бескорыстные более симпатичны чем люди жадные. Вопрос спорный. Для многих. И его разрубить – перевоспитать ни у кого еще не получилось.

Порадуемся другому примеру. Например, Воланд (ну, не Воланд, конечно, а Михаил Афонасьевич) пожелавший увидеть москвичей «в массе». Запустил на людей фальшивые денежки и увидев как они распихивают их по лифчикам-трусам, печально отметил: «…Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было». А в зале, между тем, адвокаты отсутствовали. Денежные намерения лихо обозначали труженики других направлений.

Поэтому не нужно нам забиваться в щели. Мы не хуже и не лучше других. Просто – виднее. Но это не недостаток. Да, еще одно. Мы, как и врачи, рядом с бедой. Присутствие беды при подсчете гонорара обязывает. Обязывает (как бы не опуститься до нравоучений) … к тщательности.

Не забывайте с каким остервенением торгуется за десятку многолетний и многомиллионный расхититель. Он же сопоставляет свой непосильный труд в краже с вашим беловоротничковым положением. С каким трудом он продирался зимней ночью с мешком наворованного под лай собак и крики «Караул! Держи!». И вот ему предлагают отдать часть, назвав ее непонятным словом – «гонорар». Не понятно за что. За слова какие-то. Которым неизвестно поверят или нет. И, конечно, баланс будет не в вашу пользу.

С каким могучим менталитетом приходится сталкиваться.

Ну, и какая у нас по деньгам традиция? Как ее сформулировать? «Мы традиционно бескорыстны!» Или – «мы традиционно алчны!». Или – «мы традиционно осторожны и тщательны в денежных вопросах. Избирательны в подходах в зависимости от ситуации». Последнее многим больше нравится чем два первых.

Попробую пойти дальше. Отнюдь не исчерпывающе и, непременно, субъективно. Начну с торжественного. Что может быть торжественнее присяги.

Мы не единственные кто дает присягу. На верность. На честность. На беспорочность. Под страхом. Или от чистого сердца.

Наша присяга выделяет нас из числа прочих ходоков по чужим делам. Дополнительной гарантией. Фактом присяги мы говорим своим Доверителям, что будем исполнять условия договора о помощи не только из личной дисциплины. Что и так должно быть само собой. Но из личной дисциплины, помноженной на присягу.

Присяга привносит в статус ее давшему эмоционально-торжественное начало служения делу. Состояния в профессии. Заглянем в адвокатские святцы, прочитаем с чего все началось:

«Объщаюсь и клянусь всемогущимъ Богом, предъ Святымъ Его Евангелиемъ и животворящимъ крестомъ Господнимъ, хранить върность Его Императорскому Величеству Государю Императору, Самодержцу Всероссийскому, исполнять въ точности и по крайнему моему разумению законы Империи, не писать и не говорить на судъ ничего, что могло бы клониться к ослаблению православной церкви, государства, общества, семейства и доброй нравственности, но честно и добросовестно исполнять обязанности принимаемого мною на себя звания, не нарушать уважения к судамъ и властям и охранять интересы моихъ доверителей, или лиц, дела которых будут на меня возложены, памятуя, что я во всемъ этомъ долженъ буду дать ответ предъ законом и предъ Богомъ на страшном суде Его. Въ удостоверение сего цълую слова и крестъ Спасителя моего. Аминь»

Каково!

Текст современной присяги таков:

«Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, Законом и Кодексом профессиональной этики адвоката»

Как видите, сейчас текст изменился несколько. Господа Бога, Батюшку Царя отодвинули. И правильно. Иначе неминуем спор. И не только промеж богословов. По низам – Боги бывают разными. И с царями тоже не так все просто. Со страшным судом и целованием креста тоже посчитали – перебор. Нет предмета целования и в страшный Суд многие не верят.

Но кое-что осталось. Про честность, добросовестность. Гладко все так сказано. Бумага же. Кастрировали в общем присягу. Кто не от ума. Кто – злокозненно. Традиция быть порядочным человеком сходит на нет. Бодрым ремесленникам порядочность ни к чему. Она мешает считать. Деньги. Новый кодекс индульгировал грехи непорядочности. Для некоторых. Подлец обрадовался праву быть подлецом во внеурочное время. Представляете количество голосовавших за текст о праве им не быть. Сколько же выпало в осадок. Наших

А то, что честный, порядочный, квалифицированный – и без присяги честный, порядочный и квалифицированный. А негодяй и с присягой негодяй. Или недоумок. Это и так ясно. Кто дал присягу с чистым сердцем, а кто просто отбубенил, станет понятно из жизни. И совсем скоро. Не понятно только число.

Давшие присягу примкнули к давшим ее ранее и начнут разбор этих разниц. Между теорией и практикой. Между желаемым и действительным. Между выпавшими в осадок и победителями в неурочного право на подлость. Начнут постигать традиции. Как повторяющиеся действия и слова, да и нравственные состояния из раза в раз, из века в век. И на собственной шкуре–совести определять, чем в этих традициях можно гордиться. И примкнуть. А к чему лучше не прикасаться. Традиции они ведь тоже разными бывают. И не только по низам.

Скажем, повторяющиеся из раза в раз случаи представления ордера без физического участия в следственном действии, это – традиция? Или - «черт попутал».

«Традиция» - кормиться с лохматой (ныне уже) полицейской лапы. Закатываясь в подобострастии. А еще лучше на четвереньках: «Дяденька полицейский, дай мне «карманному» 51-ю заявку на участие. Без графика». Как мы не боремся с этими «традициями» – ничего не получается. К этой «традиции» примкнешь, брат. Или отвернешься, как от нечисти. И «традицией» считать не будешь.

Дал присягу – проявляй себя. Высвечивай.

Причем с первых шагов. Только поговорил с нуждающимся в помощи, выяснил ситуацию – он уже ждет обещаний. Что наступит после оказания ее. И нельзя чтобы пауза затянулась надолго. Но из раза в раз, из века в век ситуация повторяется и традиция называется: «Выполнение обещаний»

Традиция, существующая вопреки. С одной стороны, что мы можем пообещать? То есть пообещать можем все. Я говорю об обоснованном обещании. Обещании того, что можем выполнить. Мы можем выполнить только свою работу. Добросовестно, квалифицированно и честно. По традиции.

Но ждут от нас часто другого. Вроде работа – это само собой, а как насчет результата. Потребуют степень вероятности. В процентах. И попробуйте не назвать. Это путь из великого в заурядные. И шепнет бородатый бес на ухо: скажи. Ну чего тебе стоит. Отпроцентуй. Скажи: 50 на 50. И все довольны. Но ты же знаешь, что никаких 50 на 50 не будет, что статья начинается с 8 лет. Что чудес не бывает. Но «навеем сон золотой»? Искусство адвоката и заключается в том, чтобы совместить суровый реализм с искрой надежды. Чтобы обещание не стало мошенничеством, а суровый реализм не превратился в гильотину.

Самое время вспомнить про то, что мы можем пообещать. И обещаем. Про квалифицированность. Что мы понимаем под квалифицированностью. Очевидно, что одно знание закона всю адвокатскую квалифицированность не охватывает. Мало знать закон. Нужно еще умело его применять. По адвокатски. Однобоко. И вовлекая.

Скоро у нас в Палате предстоит разбор полета одного вопроса. Вопроса, заданного защитником во время допроса Доверителя. Защитник спросил – Доверитель ответил. Секретарь записала в протокол. Судья учел этот ответ в приговоре. Доверитель считает, что вопрос был неудачный. Неквалифицированный.

Как говорится, спрос дорогого стоит. Надо как-то вычислять в сумятице судебного процесса нужен этот вопрос или нет. Сейчас, или погодить. А погодить так, чтобы и время не упустить. Отсюда и произрастают защитники-молчуны. Чтобы не подставиться. Говорит, может и длинно, но непонятно о чем. А если пишет, то про общие места. Обещать можно то, что можно проверить. Чем-то. Объективным, желательно Но где его взять. Кругом только чьи-то мнения. Если бы, да кабы.

Возвращаясь к вопросу о вопросе. Материя тактики защиты в судебном процессе тонка. Такими же должны быть и обещания. Железобетонные обещания мало совместимы с паутиной. Которую еще сплести надо. А мы уже пообещали – что «квалифицированно».

Будем стоять на традиции: не можешь выполнить – не обещай! Не напускайте тумана. Из тумана может выйти не только ежик, но и Месяц. С ножиком. В кармане.

Поэтому переходим к следующей традиции  противодействовать негативным поступкам.

Это действительная настоящая традиция. Имеющая корни. Свою историю. Объективные причины. Корпорация заинтересована в восприятии ее обществом, как положительного и необходимого института. От того как нас будут воспринимать снаружи зависит наше состояние внутри. И наоборот. Конвергенция! Мы проникаем в общество, общество проникает в нас.

Мы должны предъявить обществу свою «честность, добросовестность и квалифицированность». Как сами записали. И оно зорко следит за соответствием. Как только что-то не так – сразу скандал. И так у всех. У нас, конечно, скандалы пожиже. Ну что мы можем такого натворить? Ну, в процесс опоздали, ошиблись в бумагах, закон перепутали, слукавили по гонорару. Нехорошо, конечно. Но несопоставимо с «ментовскими» поборами и прочими денежными извращениями государевых слуг, невзирая на мантии. Тоже отмываются. Заботятся об авторитете. Несмотря ни на что.

Но вернемся к нашим баранам.

Окружающий мир стучится к нам своим видением того, какими мы должны быть. Судьи шлют частные постановления, следователи – доносы, из узилищ заносят «малявы». О том, о сем. И окружающий мир из первых рук за подписью первых лиц Палаты получает ответы о том, какие мы есть. В натуре. Обратная связь.

И что происходит.

Если в бумагах была написана чистая правда, а на нее получена адекватная оценка, - это укрепляет авторитет корпорации. Рядом с собой «крыс» не будет терпеть никакая структура. Другое дело каким образом у них. В основном – по тихому. На заслуженный … или после тяжелой и продолжительной … или на другую работу. Или - пожизненная каторга… условно.

Ну и мы не звери. Наши еретики тоже не всегда на костер. Вопрос не в тяжести наказания, а в принципиальности оценки. Именно ее и ожидает общество. И по результату ожидания зачисляет нас то в мафию (своих не выдающую), то в содомитов (совести не имеющих) (содомит – это легальное слово от того, которое произнесут). Да мало ли что и мало ли куда. Но мы не взирая и не оглядываясь, настаиваем на принципиальности.

И когда доносы-ябеды именно ими и являются. Также принципиально. Общество должно знать, что пнуть кого-то просто так, ни за что ни про что у нас не прокатит. Защитим.

А другая сторона медали противодействия в оценке поступков вот какая. Совершивший и отмазавшийся должен знать. В плевке по авторитету копорации его доля – львиная. Хотя и не лев он вовсе. И никогда им не был.

А прикрывшие и «отмазавшие», раздувающие щеки, будут названы или самодурами или недоумками. А это почище чем подозрение в мафиозности. И это – мы.

Вспоминаю давно ушедшее. Когда мы, молодые еще заталкивали в Президиум «своих». Ну тех, кто в пиковый момент поднимет руку – «против». И спасет попавшегося горемыку. Тогда казалось, что это самое главное. Прошли годы. Сейчас понимаем, что делали это по молодости и по глупости. Но, главное, - бескорыстно.

Сейчас этот трафик топчут с умом. И с интересом. У топчущих традиция не малосольный огурец, а крошки в бороде прошлогоднего обеда. Стряхнут и в обнимку. От нашего Купидона вашему Филею. Обгадили корпорацию и вприсядку, хохоча. Продолжают.

Эту традицию защиты профессии от негатива Великие Старики несли с честью. Сегодня задача неимоверно труднее. Филейные возможности крепчают. На смену невинным дедам Мазаям идут деды Филеи.

Вот поэтому рядом с безразличными к авторитету корпорации всегда были и есть небезразличные. Хоть и на издыхании. Блюдущие эту традицию. Не стесняющиеся сказать «крысе», что она именно «крыса». Даже если в галстуке. Основоположно.

Взаимоотношения с товарищами тоже претендуют на звание традиции.

Находимся в зоне соблазна. Публичная профессия обречена на оценку. От всех, кому не попадя. И не просто на оценку. На сравнение. Амбиции у нас никто не отменял. Просто спим с ними в одной койке. Если самомнение, - то обязательно зашкаливающее. А если зашкаливает, то берегись, коллега.

Чему нас учит этический кодекс? «уважать права, честь и достоинство коллег», «не допускать в процессе разбирательства высказывания, умаляющие честь и достоинство других» (в том числе и коллег). Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом». «Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их процессуальных прав….», «адвокат не должен употреблять выражения, умаляющие честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката…», «… использовать в беседах», «обсуждать… обоснованность гонорара, взимаемого другими адвокатами»...

Хорошие пожелания.

Возникает вопрос, почему их так много. Не достаточно было бы записать один раз про невозможность посягать на права, честь и достоинство. И все. Нет, не все. Отцы-учредители в кодексе напоминают об этом на каждом повороте. И не случайно.

Какие права коллег уважать учит кодекс. Право на доброе имя, репутацию, честь – достоинство. Коллега-адвокат имеет представление о них. Обоснованное или нет, это другой вопрос. Но он по жизни не должен ждать подвоха от коллег. По факту принадлежности к профессии. Не должен. Но ждет почему-то. Наверное, знает жизнь. Наверное, бит уже. И неоднократно. Наверное, кто-то уже отбивал чечетку на его чести и достоинстве. Кто-то душил его «братской стальной» рукой. Кто-то уже лишал его возможности блеснуть своим умом и талантом. При стечении народа. В зале суда.

Войдем в тему, оттолкнувшись от спорта (состязания). Самые крутые хоккейные команды (от кленового, в основном, листа) под свои знамена приглашают одного-двух по профессии никчемных. Ни ума, ни таланта. Одна сила. Громил, словом. Психопатов. Отгадайте зачем. Чтобы крушить тех, у кого ум и талант. Плющить, ломать ноги, выбивать зубы. Хозяин сказал – слуга сделал. Зеленка льется рекой. Гипс не просыхает. Задача выполнена. Полкоманды влежку на площадке. В этом месте Мавр может уйти. Свисток. Психопат на скамейке запасных. Теперь и доходяги справятся.

Вот и у нас есть такие повороты-кульбиты. И громилы. Там где адвокатские команды и интересы доверителей пересеклись до невозможности. Которые с умом и талантом напряглись. Анализируют. Практику ищут. Кто поречистей – соловьем поет. Хозяин встревожился. В его команде аналитики пожиже будут. Соловьев вообще нет. Ну и решил вопрос. Послали за … ним.

Появляется, простите, – «коллега». Несокрушимый почитатель «традиций» и выбивает табуретку. И Вы болтаетесь на веревке несбывшихся желаний разрушить и опровергнуть. Под улюлюканье выбившего табуретку, который снял все ваши вопросы-ходатайства. Похоронил все ваши намерения, сняв и отказав. Он мог бы этого не делать. Но сделал. Хотя по Кодексу «без нужды» не должен был бы. Но у него всегда нужда. Ох, какая нужда. У него такая традиция. Традиция вредить и пакостить, мешать работать. В самый неподходящий для Вас момент объявился хворым. Вытащил грязную бумажку. И он на высоте. У Доверителя-хозяина.. Право коллег – уже не право. Та высота – в метрах, а право коллег – в миллиметрах. Хозяин сказал – слуга сделал. Хозяин оценил. А Вы говорите, что закон и нравственность … выше воли доверителя. Говорите, Шура, говорите… В этот раз гирька на весах из чистого золота. У него. А для Вас – кистень. Он по другому не умеет.

Вот почему так часто упоминается в Кодексе про уважение и незыблемую честь. Чтоб хоть как-то утешить. Тех, кто в эти паскудные игры не играет. Утремся правами. Тут еще такая хитрая штука есть. Права – материальные. Они – есть. А обязанности их не нарушать – моральные. Их – нет. Соблюдать их может только моральный человек. А он уже не моральный. И никогда, возможно, им не был. Поэтому Вы обречены на гипс, зеленку и выбитые зубы.

Будем считать эти случаи нетипичными, отдельными и досадными недоразумениями, а в традиции запишем, что адвокат адвокату товарищ и брат. Скажем честно, что таких «слуг», готовых растоптать права коллег, угодливо виляя филеем доверителю, не так много. Но даже если один на Палату, то все равно противно.

Отношения адвокат-доверитель у одного, и слуга - хозяин у другого порождают непримиримые противоречия. Антагонизм. Разрешить его можно только революцией. Но мы не революционеры. Будем биться каждый на своей стороне. Холуй у хозяина, адвокат у доверителя.

 Но мы и не догматики консервативные. « Невозможность отказа от принятого поручения». Эта традиция закреплена в законе. Простая и ясная как шлагбаум. «Адвокат не вправе отказаться от защиты». Фраза корявая, но недвусмысленная. Загрузил проблему – неси. По своей воле или по воле координатора. Не имеет значения.

С этой стороной медали все ясно, что тут обсуждать.

Перехожу к другой . Вот какой тут вопрос возникает. Очень деликатный вопрос. Поэтому начну с чужих слов, хотя свои мысли об этом на уме были.

«В то же время существуют и различные «типажи» доверителей, с которыми крайне сложно работать адвокатам. Среди данной категории лиц, по мнению Ю. Ю. Чурилова, можно выделить людей с бредом сутяжничества на фоне идеи борьбы за восстановление попранной справедливости (как правило, это люди с психоэмоциональными расстройствами); «клиенты-изгои» (насильники, педофилы, серийные убийцы), которые также зачастую страдают психическими расстройствами и заранее невольно «настраивают» против себя правоохранительные органы, суд, защиту, общество в целом; сомневающиеся клиенты, которые постоянно ставят под сомнение правовую позицию адвоката, параллельно прибегают к помощи других адвокатов, берут за основу собственные непрофессиональные суждения о праве; клиенты-взяточники, готовые решать вопросы не правовыми, а коррупционными способами; клиенты со связями, которые, как правило, занимают высокопоставленные должности и пытаются руководить деятельностью адвоката»

(Правовые и этические проблемы позиции адвоката» Доманов В. Н. «Адвокатская практика» № 2, 2015, стр. 15)

 Даже в такой осторожной форме…. Но, чувствуете проблему. Обострим ее теоретическую свинцовыми мерзостями реальной практики. Зайдем с юной нашей коллегой, давшей без году неделя присягу, на это самое «не вправе» в заколюченное казенное учреждение на окраине завьюженного городка. Посидим с ней часа полтора в следственном кабинете. И с ее Доверителем. Послушаем «базар».

О жизни, о государстве, о правосудии, о следователях, о прокурорах. Ну, и конечно же, об адвокатах. И не вообще, а конкретно о ней. Как виновнице его нахождения в этом месте и в это время. В речь свою он будет щедро вставлять нецензурные слова и слова оскорби тельные. И требовать, требовать, требовать. Чтобы она исправила «ошибку». И немедленно.

Он не будет вспоминать о украденных миллионах и о трупах. О своих отпечатках пальцев почему-то оказавшихся на его ноже. Менталитет. Он будет казнить ее здесь и сейчас за то, что она не доказала, что отпечатки не его, краденое подброшено, а свидетель – подкуплен.

А она не может аналогично. Во-первых, воспитание, во вторых, профессия. И будет слушать и думать о своем теперешнем несчастье. И выйдет в ту же вьюгу. Двинется в обратную сторону, думая, а что случилось? Где возникли разногласия, что породило этот бессмысленный конфликт-оскорбления.

Причины разногласий могут быть самыми разными. Реальными и не реальными. Неосторожными и умышленными. Сказал неосторожно и почудилась симпатия к потерпевшим. И до того момента, чтобы зачислить Вас во враги – остался один шаг.

Буду утверждать: невиновный и несознавшийся (в нашей профессии) это синонимы. Но нельзя же так далеко отрываться от жизни. До полной потери очертаний, – над нами потешаться будут. А это похуже оскорблений.

Прежде чем примирять реалии жизни с реалиями закона, нужно признать эти самые реалии. Примерять иллюзии с реалиями – это иллюзионизм. Кто считает себя фокусником, тот работает в цирке.

Также как и милосердие наступает после покаяния. К нераскаявшемуся грешнику с этим лучше не подходить. Как к электрическому столбу. «Не влезай!». Предложение сознаться – не от нашей профессии. Призыв покаяться – тоже. А вот соотносить реалии жизни с реалиями закона – уже наша. И чтоб с иллюзиями не переборщить. И все это на одной сковородке. Откуда постоянно пахнет жареным.

Самый простой путь здесь многие сторонники одной стороны традиции видят в поддакивании. Спрашивал у одного: как тебе удается много лет никаких споров и разночтений, со всеми ладить. Всегда. А я поддакиваю, говорит. И живу в поддакивании как образе профессии. Сижу, говорит, в кабинете, разделенном стальными прутьями, и поддакиваю. Вхожу в доверие. Полное согласие со всеми идеями. Какими бредовыми они бы не были. Потерпевший сам виноват! Конечно, сам виноват! Так ему, сукину сыну, и надо. Следователь – подлец, конечно – подлец. Судья – подкуплен! Конечно, подкуплен. Подтвердил! И лучше меня защитника нет. Жонглирую. Без грамоты, без морали. Рявкну в нужный момент про невиновность. И все.

Соглашательство – это не обязательно плохо. А иногда и необходимое качество. Но как образ вряд ли подходит. Ибо связано с какими-то потерями. Некоторые считают, что теряется при этом облик. Человеческий.

Но не всем же удается потеря человеческого облика. И тогда – противоречие, за ним – конфликт, а за ним насмешки, оскорбления. Если отказ, то все и разрешится благополучно. К всеобщему удовлетворению. А если при всем при этом еще и отказа нет. И что делать адвокату. Терпеть, увещевая и потупившись.

Или…

А «или» это плюнуть (виртуально и в пол), повернуться и уйти.

Но на этом история же не заканчится. Придет другой. Затем третий. И повториться все как встарь.

Сформулируем вопрос: оставляя профессию на поругание под плевками и оскорблениями, адвокат выполняет свой долг? Или долг его напротив – повернуться и уйти. От невыносимости. А как там было в царских святцах:

«Присяжный Поверенный, назначенный для производства дела Советом или председателем судебного места не может отказаться от исполнения данного ему поручения, не представив достаточных для сего причин».

Сравнение с нашим шлагбаумом явно не в пользу последнего.

Предки понимали, что это правило-традиция не может быть безусловной. Что есть причины и есть пределы. Для себя решил, буду держать эту оговорку (из прежнего времени) в уме, когда «настраивающие против себя», зайдут за пределы здравого смысла. Защищать профессию от кого-бы то ни было тоже должно быть традицией. И не должно быть традицией способность утираться, соглашательствовать, теряя человеческий облик.

Не потерявшие человеческий облик традиционно чествуют заслуги.

Чествовать заслуги мы любим. В глубь и вширь. От благодарности с рукопожатием до высшего признания – медали им. В. Ф. Плевако. Рядом – ордена, медали. Но все-таки золото Плевако – самая главная. Эта награда пришла из Гильдии. Честь им за это и хвала. Нет ярче золота что на адвокатской груди. Золото в карманах тоже золото. Но не то.

Ложка дегтя в сладкую бочку чествований – вопрос: тех ли и за то ли. Что считать адвокатским подвигом. Конкретный и мгновенный результат может быть результатом стечения обстоятельств. А обстоятельства бывают разными. Причастность к ним не всегда доказуема. Либо многолетний труд. Без звезд с неба. Где-нибудь на краю. Тихий, но жизненно необходимый своей сопричастностью со всем, что на краю происходит.

Надо как-то научиться отличать любящих адвокатуру в себе от любящих себя в адвокатуре. Как любят поучать в артистическом мире. А мы что хуже? Мы, замирая духом, следим за велиречивыми оракулами. Вещают. Тряхнут прядями. Мудрецы чисто. В формате. Без каналов они в мякише. Мы бы и не узнали про их таланты. Где каналы, там «анналы». А мы-то дураки, что подумали.

Но все равно традиция приятная и любимая. Отметимся на Доске, когда усыпанный почетными грамотами путь получит логическое завершение. Будем пристально смотреть сквозь мухозасиженье. Чествуя новых героев. И ловя на себе удивленные взгляды: кто это такой и за что повешен.

Вопрос о влиянии традиций на личность адвоката не простой, но необходимый. Для самого. 

Может я ошибаюсь, но не покидает ощущение, что в своей профессии адвоката человек более одинок чем в других профессиях. Даже когда он успешен. Даже когда он член огромного многосотенного коллектива, Многое в его адвокатской жизни – это его личное, его индивидуальное. Находящееся часто в противоречии с окружающим его миром. Миром, в котором и Коллеги и Доверители и Участники всевозможные. Наконец, с государством. Он же примиряет. И очень часто примиряемое оказывается непримиримым.

Но если так культивировать свою индивидуальность, переходящую в одиночество, черт знает до чего можно дойти.

Поэтому так логично стремление через традиции укрепить свой статус. Если адвокат со всеми основаниями утверждает, что он:

- честен

- квалифицирован

- не раздавал необоснованных обещаний

- добросовестен

- не подл к коллегам

- в отношениях с государством позволял только ехидную насмешку и не пересекал границ дозволенного. Явно. (Ибо человек грешен. И когда-нибудь, да даст маху. И у нас нет крыльев. Но это не тот мах, о котором ниже).

И напротив. Если он, оставшись наедине с собой где-нибудь в могучем состоятельном местэчке доподлинно знает, что он:

- бесчестен

- законов не знает

- подл к коллегам

- над государством не насмехался, но соблюдать законы почитал за излишнее. И пересекал границы дозволенного не только тайно, но и явно

то свежий вид – это обман. В котором участвуют все. И обманщик и обманутые. Потому что – знают. И обман не оптический, а настоящий. Из настоящего здесь только этот обман и есть. Все остальное – включая и жизнь – не настоящее. Выше утверждал, что все неоднозначно. И вот, пожалуйста. Просто – тема такая.

Обращения типа «что такое хорошо, а что такое плохо» появилось вместе с человеком. Который, ощутив себя предыдущим в цепочке, сбросил шерсть и принялся учить молодого уму-разуму. И на разные лады перепевают учителя всех мастей и званий. А поди ж ты! Только кого-то оттащили со встречной полосы в потусторонней покореженности, а ему на смену уже спешат еще двое. Причем, не пристегнутых. Куда спешите, граждане? А в ответ только – бам-с.

 А тут рядом кто-то у склада с ценностями проверяет бдительность собак. Хотя днем раньше трое ему говорили, что собаки бегают быстрее человека. Не ходи туда. Не поверил. И вот он уже заключает соглашение об оказании юридической помощи. Потому что после собак, которых едва оттащили, появился следователь, потом прокурор, потом судья. В этой компании без адвоката никак. А не стал бы проверять скорость собак – не понадобилось бы соглашение об юридической помощи. Не слушаемся. Поэтому бессменно под раздачей. А кого слушать? Да внутренний голос, конечно. Он всегда начеку (должен быть) … отфильтрует и спи спокойно. Ощущай себя личность. Положительной. 

Наших примеров не привожу. Из нашей кучерявости. Чтобы не получилось, что запугиваю.И что теперь. Рассматриваем свою жизнь как очередную попытку совместить. Неужели несовместимое. Нет, конечно. Присмотритесь внимательно. По сторонам. И увидите. И не только худое. Сколько наших братьев (успешных и менее) живут, не подличая. И не завидуя. По нашим традициям-понятиям. Ощущая это время и в этом месте как свое. И каким бы индивидуально сосредоточенным и даже замкнутым не ощущал бы себя, в каком бы одиночестве не горевал подчас, - греешься у традиций как у костра в белом безмолвии.

Настоящие традиции – настоящая жизнь.

Ораторская традиция.

Из граней нашей профессии – эта традиция самая красочная. С этой традицией мы утвердились в обществе. Эта традиция рождала Златоустов. Услышав нас в суде, общество стало ощущать себя гражданским. Голос присяжных поверенных открывал надежду обществу быть услышанным и понятым в самых острых социальных, а то и политических перепетиях. Искусство публичных выступлений вознеслось. Златоусты оттачивали, обогащая опытом адвокатскую молодежь.

Чем закончился этот праздник судоговорений вы знаете. А потом долгие годы следующие поколения адвокатов осторожно нашупывали возможности результативности логически правового и одновременно художественного слова.

И, знаете, - получилось.

Пропускаем годы репрессий и сразу в «застой». На площадке судейский чиновник и два «кивалы» по бокам. Но – слушали же. Количество оправдательных приговоров тесно связано с количеством невиновных. И, конечно, система возражала против прямолинейного оправдания. Но охотно шла на «дослед». Потому что и осуждать невиновных тоже, по понятиям системы, - было не хорошо. Сейчас «не хорошо» скукожилось. Законный – значит неотмененный. А то, что не отмененный – это не значит законный уже никого не интересует.

Посягнувшие на политику были обречены. Но по низам воров-хулиганов, в основном, осуждали за дело. В тюрьме должен был сидеть именно вор. Поэтому слушали, чтобы не проморгать проблему. За нее нужно будет отвечать. Осознание того, что адвоката слушают, пусть в полуха, но слушают, вызывало к жизни и укрепляло эту самую традицию.

Сейчас, когда понятие «заказного» дела стало общим местом. Накал страстей по речам ослаб. Когда в процесс садятся, зная результат, тут не до бисера. Но не все же дела заказные. И не всегда же решает равнодушный судейский чиновник. И не все же судебные чиновники это - обыватели-«ряженые» в мантию. Не станем обманываться и списывать свое косноязычие на чужих. Мол, с ними все бесполезно.

А что свое? Вот это и есть обратная сторона золотой медали традиции по ораторскому искусству. Коллега, Вы давно себя слушали со стороны. Только честно. Вам нравится? И можно назвать это бормотание речью. Вы ставили себя на место судьи и готовы вынести такое решение, о котором просите? Если судья согласиться с некоторыми нашими предложениями (ловил себя на мысли), его просто отправят в сумашедший дом. Без права переписки.

И что делать тогда.

Работать. Красиво изложить свою точку зрения на проблему – это не конец работы, а начало. Нужно же обосновать. Привлечь к слушанию, а затем к обсуждению и, наконец, сделать из собеседника единомышленника.

Не всегда это получится. Иногда – просто невозможно. Но – из уважения к профессии. У нас есть различные персонажи по речам. И краснобаи и словоблуды и молчуны опасливые. Как на Ковчеге. Всякой твари по паре. Есть умельцы говорить подолгу. Но не всегда понятно о чем. Есть – наоборот.

В одном уверен. С этой традиции профессия началась. С ней же и умрет. Не будем говорить – вернемся в стряпчие. Будем строчить бумаги и молчать. В тряпочку. Приближающая к нулю краткость в вышестоящих инстанциях поощряется всемерно. Формула «Поддерживаю и прошу» - «Спасибо!. До свидания» обретает монументальное положение.

Вернемся на главную сторону медали. Где краткость тоже ценится. Но это краткость в словах как результат четкости в мыслях. Будем краткими. По умному. И нам воздастся. Не будем – воздастся другим. И еще добавят.

Ну, за краткость. Где этот малосольный огурец.

Вот и все. Как и обещал – не полно и субъективно. Об остальном пусть другие пропоют.

Жизнь на месте не стоит. Изменимся мы – изменится корпорация. Да и традициям не устоять в незыблемости под напором переменчивого мира. Но они – будут. Не могут не быть. Не можем мы отказаться от тех ниточек, которые связывают нас в одно целое. Чтобы не бултыхнуться в беспамятство.

---

автор - Адвокат Николай Изюров, Вице Президент Адвокатской палаты Свердловской области, Заслуженный юрист Российской Федерации.