Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный. Под общ. ред. А.В. Смирнова. 6-е издание. Подготовлен для системы КонсультантПлюс  с использованием правовых актов по состоянию на 1 января 2012 года. КонсультантПлюс, ИБ "Постатейные комментарии и книги". 2012.

Полный текст доступен для чтения и скачивания в коммерческой он-лайн версии КонсультантПлюс.

Настоящее издание предлагает читателям полный текст Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации с постатейными комментариями, учитывающими последние законодательные изменения и дополнения, а также максимально широкий круг как опубликованных, так и неопубликованных решений и правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, имеющих прямое отношение к уголовному процессу. Вообще, при написании настоящего комментария решения Конституционного Суда играли совершенно особую роль. День за днем давая конституционное истолкование юридическим нормам, этот уникальный судебный орган исподволь, но неустанно создает то величественное здание конституционно-правового идеала уголовного судопроизводства, которое служит маяком для отраслевого законодательства. Авторы комментария, имея счастливую возможность повседневно наблюдать эту благотворную деятельность, более того, содействовать ей в меру своих скромных сил, почитают своим долгом донести до читателей то видение уголовного процесса, которое восприемлемо через призму правовых позиций Конституционного Суда России.

Этот комментарий профессиональный. Не в том смысле, что он будет интересен лишь узким специалистам. Идеи свободы и неотъемлемых прав человека, в которые верят и которым следуют его авторы, есть ценность несравненно большая, чем любые внешне совершенные юридические формы. Однако особенностью комментария является то, что он не ставит перед собой задачу пересказать читателю наукообразным языком наличный законодательный материал, а преследует иную, более актуальную цель - обнаружить основные пробелы, коллизии и неясные положения, скрытые в уголовно-процессуальном законе и постоянно выявляющиеся в ходе его практического применения. Авторы комментария исповедуют критический подход, отыскивая и предлагая собственные решения сложных юридических проблем, на которые тем не менее ни в тексте данного Кодекса, ни в науке уголовного процесса прямого ответа не существует. При этом они руководствуются доктриной уголовного процесса, нормами международного права, позициями Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации и Европейского суда по правам человека, обобщениями российской судебной и следственной практики, а также собственным многолетним опытом участия в судебных процессах.

Издание будет полезно судьям, прокурорам, следователям, адвокатам, а также преподавателям, аспирантам, студентам юридических вузов и факультетов - всем тем, кто по обязанностям службы, профессиональному призванию или гражданскому долгу радеет о проблемах российского уголовно-процессуального права.

Авторы комментария:

Смирнов А.В., доктор юридических наук, профессор, советник Конституционного Суда Российской Федерации, действительный государственный советник юстиции Российской Федерации III класса, заслуженный юрист Российской Федерации - общая редакция, введение, гл. 1 - 11, 15, 16, 18, 33 - 55.

Калиновский К.Б., кандидат юридических наук, доцент, ведущий советник Управления конституционных основ уголовной юстиции Конституционного Суда Российской Федерации, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Северо-Западного филиала Российской академии правосудия, - гл. 12 - 14, 17, 19 - 32; ст. ст. 28.1, 278.1.

Смирнов А.В. и Калиновский К.Б. в соавторстве - ком. к ст. ст. 6.1, 35, 75, 106, 109, 125, 128, 131, 153, 165, 178, 182, 193, 195, 199, 202, 217, 233, 245, 267, 326, 355, 359, 362; гл. 40.1.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ШЕСТОМУ ИЗДАНИЮ

Под предисловием обычно понимается вводная статья критического, текстологического или исторического содержания, предпосылаемая книге, чтобы сообщить читателю те или другие сведения, которые, по мнению автора или редактора, должны облегчить понимание ее смысла. Вводные статьи к первым "бумажным" изданиям нашего комментария <1> ставили перед собой именно такую задачу. Они были посвящены в основном общей оценке уголовно-процессуального законодательства с точки зрения полноты воплощения в нем состязательных начал, а также перспектив его дальнейшего развития. Это объяснялось новизной Уголовно-процессуального кодекса, желанием авторов осмыслить роль и место этого важного закона в правовой и социально-политической реальности. Однако с течением времени типологическая характеристика Кодекса стала ясна, определилось и его значение в социально-политической системе. На первый план теперь вышла другая, технологическая задача - обобщение и критическая оценка накопившейся судебной и следственной практики, решение множества сложных проблем, возникающих в процессе применения и правовой адаптации Кодекса. Поэтому данное предисловие мы решили выдержать в новой традиции - оно является своеобразным анонсом, квинтэссенцией главного содержания комментария, которое состоит из тех актуальных новаций, подходов и юридических конструкций, которые, преследуя цели эффективного практического правоприменения, впервые предлагаются вниманию читателя. Попробуем указать здесь на наиболее важные новые положения, которые могут встретиться читателю в этом комментарии.
--------------------------------
<1> Всего было четыре таких издания. См.: Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный. СПб.: Питер, 2003; 2004 (1-е и 2-е изд.); М.: КНОРУС, 2007 (3-е изд.), М.: Проспект, 2009 (5-е изд.).

1. В комментарии обосновывается, что общепризнанные принципы и нормы международного права (ч. 3 ст. 1 УПК), в том числе и в области уголовного судопроизводства, существующие как в форме международных договоров, так и юридических обычаев и стандартов, всегда должны иметь приоритет над внутренними законами и являются непосредственно действующими, если они касаются прав человека и гражданина.
2. Разработана общая концепция аналогии закона и аналогии права, включающая условия и пределы их использования (п. 7 ком. к ст. 1).
3. Предложено принципиально новое решение вопроса об обратном действии уголовно-процессуального закона (ком. к ст. 4).
4. В ком. к ст. 14 ("Презумпция невиновности") на основании анализа судебной практики, в том числе Европейского суда по правам человека, дается существенно отличающийся от распространенного в нашей юридической литературе подход к распределению бремени доказывания в уголовном процессе, включая в отдельных случаях и его переход на сторону защиты в целях поддержания равенства сторон состязательности процесса.
5. Авторы исходят из того, что в отличие от гражданского процесса, в котором суд в основном лишь оценивает материалы, представленные сторонами, роль суда уголовного в публично-исковом состязательном процессе далеко не пассивна - он вправе и даже обязан активно участвовать в собирании и проверке доказательств в тех случаях, когда необходимо поддержать справедливое равенство сторон или обеспечить исполнение императивных требований уголовно-процессуального закона, касающихся процесса доказывания. Посредством такой субсидиарной (вспомогательной) активности суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.
6. В работе (ком. к ст. 37) дается оценка новациям, внесенным в УПК ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" от 05.06.2007, которыми прокурор в российском уголовном процессе полностью освобожден от ответственности за руководство предварительным следствием. Полномочия по руководству расследованием остались у него только в отношении производства дознания. Теоретически прокурор становится свободен для осуществления более объективного надзора на более ранних этапах предварительного следствия и в стадии возбуждения уголовного дела, так как до момента утверждения обвинительного заключения прокурор еще не становится в полном смысле слова уголовным преследователем и потому до некоторой степени способен выполнять роль арбитра между сторонами обвинения и защиты, принимая меры по устранению допущенных следователями нарушений. Однако в комментарии отмечается, что такое разделение функций имеет пока не вполне последовательный и половинчатый характер. Окончательно вопрос может быть решен в состязательном ключе лишь тогда, когда между уголовным преследователем и стороной защиты на предварительном следствии будет поставлен независимый и беспристрастный судебный орган - следственный судья.
7. В комментарии предлагается критерий для разграничения доказательственного значения заключений эксперта и специалиста (ст. 80 УПК). Так, эксперт проводит самостоятельные исследования, специалист же дает разъяснения. Поэтому умозаключения специалиста в полном объеме должны быть доступны восприятию и пониманию неспециалистов, в то время как исследовательская часть заключения эксперта может быть и непонятна непосвященным. Ввиду этого заключение эксперта имеет возможность более глубоко, нежели заключение специалиста, проникать в сущность изучаемых вопросов. Поэтому разъяснения специалиста не могут заменить заключения эксперта, если ответы на неясные вопросы нуждаются в самостоятельных исследованиях. Письменные заключения специалиста следует отличать также от специальных исследований, проводимых до возбуждения уголовного дела, в основном по заданию оперативно-розыскных подразделений органов дознания. Такие исследования относятся к числу оперативно-розыскных мероприятий ("исследование предметов и документов" - п. 5 ст. 6 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности"), результаты которых не могут считаться доказательствами даже в виде "иных документов". Тем более их нельзя рассматривать как заключения специалиста (ч. 3 ст. 80 УПК), ибо согласно прямому указанию ч. 1 ст. 58 УПК специалист - это лицо, привлекаемое к участию лишь в процессуальных, т.е. предусмотренных уголовно-процессуальным законом, действиях, а подобные исследования ему не известны.
8. Авторы комментария стремятся восполнить недостаток ч. 1 ст. 81 УПК, в которой дается лишь казуальное определение вещественных доказательств, что далеко не всегда удобно при практическом применении. Вещественные доказательства они определяют как предметы, которые объективно, в силу своих собственных качеств, а также связей с иными обстоятельствами, могут служить средством к установлению искомых по делу обстоятельств. Признак объективности - ключевой для понимания природы вещественных доказательств. Он подразумевает, что содержащаяся в них информация, имеющая значение для дела, формируется отнюдь не с субъективной целью - доведение ее до сведения органов расследования и суда, а с какими-либо иными (иногда прямо противоположными) целями либо вообще независимо от воли и желания людей. Обстоятельства возникновения и появления в деле вещественных доказательств есть доказательственные факты, неразрывно с ними связанные и в определенном смысле являющиеся их частью. Отсутствие информации о доказательственных фактах, связанных с предшествующими обстоятельствами возникновения, местонахождения, положения и функций относительно других предметов либо использования предмета, лишает его качества вещественного доказательства. Из неразрывной связи вещественных доказательств с обстоятельствами прошлого вытекает практический критерий их отграничения от иных, смежных, доказательств - незаменимость вещественных доказательств. В комментарии затрагивается и проблема реализации предметов, признанных вещественными доказательствами (ч. 2 ст. 82 УПК). Обосновывается, что передача предмета, признанного вещественным доказательством, для реализации будет возможной, во-первых, при соблюдении следующих условий: собственник или иной законный владелец предмета неизвестен либо данный предмет не имеет или не может иметь собственника или иного законного владельца либо представляет собой вещь, от права собственности на которую собственник отказался. Если названные условия отсутствуют, то предмет должен передаваться именно законному владельцу на основании подпункта "б" пункта 1 части второй данной статьи. Кроме того, такая реализация возможна лишь на основании судебного решения, принятого в рамках должной правовой процедуры. При этом авторы полагают, что по своей юридической природе правоотношения по передаче для реализации имущества, признанного в уголовном деле вещественным доказательством (подп. "в" п. 1 ч. 2 и подп. "в" п. 2 ч. 2 ст. 82 УПК), в отличие от хранения вещественных доказательств выходят за рамки предмета уголовно-процессуального регулирования и должны быть предметом гражданско-процессуального и гражданско-правового регулирования.
9. Отстаивается точка зрения о том, что в соответствии с принципом равенства сторон сведения, собранные защитником в соответствии с ч. 3 ст. 86 УПК, сразу должны становиться доказательствами, равно как и сведения, собираемые его процессуальными противниками - следователем, органом дознания, дознавателем и судом. Письменные объяснения, полученные в результате опроса, могут быть представлены следователю, дознавателю и в суд как иные документы (ст. 84). Это предполагает в дальнейшем допрос ранее опрошенных лиц в качестве свидетелей, но не потому, что их объяснения не являлись доказательствами, а потому, что письменные объяснения есть не что иное, как производные доказательства. В силу же принципа непосредственности исследования доказательств при наличии доказательств производных необходимо стремиться к получению первоначальных доказательств, каковыми в данном случае будут являться устные показания тех лиц, которые ранее дали письменные объяснения.
10. Авторы подвергают анализу новую разновидность задержания - задержание обвиняемого, - выделяя его цели, условия, основания и мотивы (ком. к ст. 91, ч. 3 ст. 210 УПК).
11. Рассматривая меры пресечения, авторы книги предлагают делить их по виду принуждения на физически-принудительные и психологически-принудительные. Физически-принудительные меры пресечения - домашний арест (ст. 107) и заключение под стражу (ст. 108) физически ограничивают личную свободу обвиняемого (подозреваемого), изолируя его от общества. Они избираются и применяются непосредственно к обвиняемому (подозреваемому) без согласия заинтересованных лиц. Прямое ограничение личной неприкосновенности требует состязательной процедуры избрания таких мер пресечения (судебного разрешения). Остальные меры пресечения - психологически-принудительные - ограничивают личную свободу обвиняемого (подозреваемого) психическим воздействием. Эти меры не связаны с изоляцией от общества, избираются и применяются при согласии заинтересованных лиц (а иногда только при их ходатайстве). "Добровольный" характер исполнения данных мер позволяет избирать их в розыскной процедуре (органам уголовного преследования без предварительного судебного разрешения) <1>, поскольку дача согласия (или отказ в этом) в какой-то степени уравнивает стороны. Однако это подобие равноправия "сторон" не гарантирует от злоупотреблений, поэтому последующий судебный контроль над избранием мер пресечения трудно переоценить. В качестве главного условия для избрания любой меры пресечения рассматривается возможность назначения наказания (ч. 2 ст. 97 УПК). С учетом презумпции невиновности и принципом состязательности процесса авторы приходят к практическим выводам: мера пресечения должна быть сопоставима с минимально возможным наказанием и не может быть больше или равна максимальному наказанию; при невозможности назначения и отбывания наказания невозможны избрание и применение меры пресечения. При высокой вероятности постановления оправдательного приговора или приговора без назначения, с освобождением от отбывания наказания мера пресечения применению не подлежит (тем более когда такой приговор уже вынесен, хотя и не вступил в силу, - ст. 311 УПК). Возможность назначения наказания может исключаться слабостью обвинения, наличием акта амнистии или помилования, истечением сроков давности, так что деяние или личность обвиняемого потеряли общественную опасность (ст. 302). Если обвиняемый возражает против прекращения дела по нереабилитирующим основаниям, то при продолжении расследования и разбирательства никакая мера пресечения не может быть применена.
--------------------------------
<1> Исключение составляет мера пресечения в виде залога, которая также избирается по судебному решению. См.: ч. 2 ст. 106 УПК.

12. В комментарии раскрыта презумпция вины нарушителя уголовно-процессуальных норм. Вина как элемент состава уголовно-процессуального нарушения презюмируется. Лицо, не явившееся по вызову, подвергаемое денежному взысканию, освобождается от ответственности, если докажет наличие уважительных причин неисполнения своей процессуальной обязанности.
13. Рассматривается возможность обжаловать нарушения конституционного права, сформулированного в виде запрета на использование судебных доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ). Положительный ответ на данный вопрос означает, что любое следственное или иное процессуальное действие по собиранию и проверке доказательств может быть обжаловано в суд по мотивам нарушения при его проведении требований закона. В подтверждение этой позиции авторы отмечают, что в статье 125 УПК установлен критерий для определения действий (бездействия) и решений, которые могут быть обжалованы в суд. Это их способность причинить ущерб конституционным правам и свободам либо затруднить доступ граждан к правосудию. В отличие от позиции КС РФ, выраженной в Постановлении от 23.03.1999 N 5-П, разработчики УПК РФ пошли дальше, предоставив субъекту право обжалования в суд безотносительно того, выходят отрицательные последствия действий (бездействия) и решений органов предварительного расследования и прокурора за рамки сугубо процессуальных отношений или нет. Сам факт нарушения ими конституционных прав и свобод граждан в силу особой важности последних является достаточным основанием для обращения за судебной защитой в период досудебного производства.
14. Авторами комментария излагается концепция единства или множественности возбуждаемых уголовных дел (ком. к ст. 146). Если после возбуждения уголовного дела были получены данные о совершении лицом, в отношении которого возбуждено данное дело, еще одного или нескольких ранее неизвестных преступлений либо о соучастии вместе с ним в совершении преступления новых лиц, возникает проблема: в каких ситуациях необходимо сначала возбуждать новые уголовные дела, а затем их соединять в одном производстве, а когда можно, не возбуждая новых уголовных дел, сразу включать новые преступления в содержание предъявляемого обвинения? Разработчиками комментария подробно обосновывается, каким образом единство уголовного дела определяется неделимостью его предмета во времени, пространстве, по лицам, а также по объекту или объективной стороне преступлений и, наоборот, как делимость предмета может приводить к множественности возбуждаемых дел.
15. Подробно рассматриваются исключения из правила об обязательности участия понятых в ходе следственных действий (ч. 3 ст. 170 УПК), выделяются основания и условия для этого.
16. Обосновывается необходимость указания в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого основных доказательств, подтверждающих обвинение (ст. 171 УПК).
17. Аргументируется точка зрения о том, что обыск (ст. 182 УПК) всегда производится в месте или помещении, которое находится в законном (титульном) владении определенного физического, юридического лица или государственного органа, в то время как осмотр может проводиться как в титульном владении (например, в жилище), так и в месте, у которого нет конкретного владельца либо владение которым является беститульным. Проводить обыск в таких случаях избыточно, и можно ограничиться осмотром или проверкой показаний на месте. При этом сомнения в законном (титульном) характере владения должны толковаться в пользу фактического владельца, у которого в этом случае проводится не осмотр, а обыск (при условии, если есть опасность сокрытия искомых объектов). При выдвижении предположения о местонахождении искомых объектов в целях проведения обыска могут учитываться не только доказательства, но и непроцессуальная, в том числе оперативная, информация. Однако обыск затрагивает ключевые конституционные права личности, в связи с чем одна только непроцессуальная информация без наличия уголовно-процессуальных доказательств не может обосновать его проведение. Только доказательствами может обосновываться (хотя и на вероятностном уровне) предположение о том, у кого могут находиться искомые объекты, в то время как предположение о том, где именно они находятся - в данном помещении или на участке местности, может базироваться как на доказательствах, так и на иной непроцессуальной информации, а также просто на следственном опыте. Обосновывается необходимость получения судебного разрешения на обыск, сопряженный с изъятием документов, содержащих охраняемую федеральным законом тайну (ст. 183 УПК), выделяется 24 разновидности такой тайны - информации ограниченного доступа (ком. к ст. 183 УПК).
18. Предлагается концепция телесной (биологической) неприкосновенности личности как элемента личной неприкосновенности, гарантированной ст. 22 Конституции РФ. Поэтому ограничение телесной неприкосновенности, в том числе путем принудительного изъятия у лица образцов для судебно-медицинских исследований, так же как и арест, должно допускаться, на взгляд авторов, лишь по решению суда.
19. Используется классификация оснований для приостановления производства по делу на физические (невозможность участия обвиняемого в процессуальных действиях) и юридические (необходимость решения по делу правового вопроса, который находится вне компетенции суда), объясняющая возможность приостановления дела в связи с обращением в Конституционный Суд РФ. В комментарии обосновывается позиция, согласно которой приостановление предварительного следствия в отношении подозреваемого (ст. 208 УПК) рассматривается как невыполнение следователем своей обязанности принять все возможные меры по изобличению виновных (ч. 2 ст. 21 УПК).
20. Помимо оснований формулируются три условия для выдвижения первоначального обвинения (ком. к ст. 171 УПК): тождественность фактического содержания событий тем, по которым возбуждалось уголовное дело; надлежащий субъект выдвижения обвинения и отсутствие служебного иммунитета у "потенциального" обвиняемого.
21. На основании требований Конституции РФ в комментарии обосновывается запрет продлевать срок содержания под стражей при производстве дознания свыше 12 месяцев вопреки тому, что законодательство такое продление прямо дозволяет (ч. 2 ст. 109 УПК в ред. ФЗ от 05.06.2007 N 87-ФЗ; п. 15 Приказа Генерального прокурора РФ от 06.09.2007 N 137 "Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания").
22. Рассматривается институт привлечения лица в качестве подозреваемого, и на этой основе анализируются проблемы применения уведомления о подозрении (ст. 223.1 УПК), определяются пределы действия в ходе дознания ст. 100 УПК при применении мер пресечения, не связанных с заключением под стражу.
23. Необходимостью обеспечения конституционного права на судебную защиту обосновывается расширение круга лиц, имеющих право на ознакомление с материалами проверки сообщения о преступлении, прекращенного дела, оконченного дознания, постановлением о назначении экспертизы и т.д.
24. В комментарии отстаивается правовая позиция, согласно которой ст. 237 УПК не предусматривает права суда направлять уголовное дело для дополнительного расследования, которое противоречит состязательному построению судопроизводства. Такое полномочие оставлено только прокурору (ст. 221, п. 2 ч. 5 ст. 439 УПК). Возвращение судом дела прокурору имеет целью не проведение дополнительного расследования, а устранение существенных нарушений закона, препятствующих судебному рассмотрению дела и т.п. В связи с этим большое значение приобретает вопрос о том, какое решение должен принять суд, если в ходе судебного разбирательства будут установлены основания для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам по сравнению с тем, которое ранее было предъявлено обвиняемому. Судебная практика исходит из того, что обвинительный приговор в этих случаях может быть вынесен по старому, указанному в постановлении о назначении судебного заседания обвинению. В данном случае имеет место юридическая фикция: виновность подсудимого по более тяжкому или существенно отличающемуся по фактической стороне обвинению может быть полностью доказана в судебном разбирательстве и не вызывать у суда никаких сомнений, однако подсудимый тем не менее по "новому обвинению" не может считаться виновным, поскольку этому препятствует правило о недопустимости поворота обвинения к худшему. В комментарии предлагаются два пути решения этой проблемы. Первый состоит в изменении УПК с тем, чтобы стороне защиты предоставлялось необходимое время для ознакомления в суде с обвинением, измененным обвинителем в сторону его ухудшения. Возможно и проведение по ходатайству защиты дополнительных судебных следственных действий, а также введение института отдельных судебных поручений органам предварительного расследования, благодаря которым, не передавая дело для проведения дополнительного расследования, суд и стороны могут получать сведения о фактических обстоятельствах, необходимых для обеспечения права обвиняемого на защиту. И только в том случае, когда защита изначально заявит о своем несогласии с поворотом обвинения к худшему непосредственно в суде, дело может быть направлено - фактически с согласия стороны защиты - на дополнительное расследование для перепредъявления обвинения. Второй способ позволяет использовать уже имеющиеся нормы УПК. Так, если в ходе судебного рассмотрения будут выявлены основания для изменения обвинения против подсудимого на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам, органами предварительного расследования в отношении данного лица в общем порядке может быть возбуждено новое уголовное дело по признаками более тяжкого преступления или с учетом новых фактических обстоятельств. Учитывая, что возвращение уголовного дела судом прокурору возможно и для соединения уголовных дел (п. 4 ч. 1 ст. 237 УПК), возвращенное судом дело может быть соединено органом предварительного расследования с вновь возбужденным. Затем следует предъявить лицу новое обвинение, которое отличается более точной квалификацией или фактическим составом и поглощает прежнее неправильное обвинение.
25. Рассматриваются пределы и условия ограничения принципа очности судопроизводства, в том числе при неознакомлении обвиняемого с материалами оконченного предварительного следствия (ч. 5 ст. 215 УПК), невручении обвиняемому копии обвинительного заключения (ч. 4 ст. 222 УПК). Авторы полагают, что в любом случае рассмотрение дела судом в отсутствие подсудимого (ч. 5 ст. 247 УПК) допустимо только тогда, когда на предварительном расследовании обвинение ему было предъявлено лично в порядке, предусмотренном ст. 172 или ч. 2 ст. 225 УПК.
26. Дан комментарий к гл. 40.1, в которой Федеральным законом от 29.06.2009 N 141-ФЗ в российский уголовный процесс введен новый институт - особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве.
27. Представлен развернутый теоретический комментарий к введенным Федеральным законом от 29.12.2010 N 433-ФЗ новым главам 45.1, 47.1, 48.1 УПК, регламентирующим производство в судах апелляционной, кассационной и надзорной инстанций.
28. В комментарии представлена концепция существенных процессуальных нарушений, которые могут повлечь за собой отмену приговора или иного судебного решения (см. ком. к ст. ст. 381, 389.17 УПК), а также утрату доказательствами свойства допустимости (см. ком. к ст. 75 УПК). Таковыми предложено считать лишь те, которые посягают на исходные, фундаментальные начала состязательного судопроизводства - принципы равенства сторон и независимости суда. Однако не всегда допущенные нарушения влекут за собой отмену судебного решения. Исключение составляют те из них, которые хотя и породили сомнение в целостности основополагающих принципов равенства сторон, независимости суда, но на деле не причинили им реального вреда.
29. Разработано понятие фундаментального нарушения закона, являющегося критерием возможности пересмотра в порядке надзора судебных решений против интересов обвиняемого. В общей форме оно было дано Конституционным Судом РФ в Постановлении от 17.07.2002 "По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. ст. 342, 371, 373, 379, 380, 382 УПК РСФСР, ст. 41 УК РСФСР и ст. 36 ФЗ "О прокуратуре РФ". В качестве фундаментального нарушения, искажающего суть правосудия и смысл приговора, Конституционный Суд рассматривает разрушение баланса конституционно защищаемых ценностей. В комментарии доказывается, что конституционный баланс ценностей и интересов выражается, во-первых, в первенстве прав и свобод человека, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции РФ, перед интересами государства, если только нет необходимости в ограничении индивидуальных прав и свобод в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Во-вторых, баланс состоит в ограничении пределов осуществления индивидуальных прав и свобод сохранением свободы беспрепятственного осуществления своих прав и свобод другими индивидами. Поэтому фундаментальными предлагается считать лишь такие нарушения закона, которые без необходимости: а) приносят в жертву интересам государства права и свободы личности, вытекающие из общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции РФ; б) ущемляют права, свободы и законные интересы лица в пользу других лиц.
30. В комментарии разработана система новых обстоятельств (ст. 413 УПК), которые наряду с вновь открывшимися обстоятельствами позволяют возобновлять производство по уголовному делу и пересматривать судебные решения. Новые обстоятельства разделяются на две категории. Первая включает юридические новые обстоятельства, связанные с ошибками суда при применении норм конституционного и международного права. К ним относятся признание Конституционным Судом РФ закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции РФ и установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении российским судом уголовного дела. Вторая категория новых обстоятельств - это фактические или иные новые обстоятельства, которые свидетельствуют о существенной неполноте исследования обстоятельств уголовного дела сторонами и судом. Это основание требует собирания новых доказательств по делу, ибо по сравнению с надзорными и кассационными основаниями они были глубже скрыты от внимания суда. Если же основания для пересмотра судебного решения вытекают из уже имеющихся материалов дела, допускается, как правило, надзорный порядок их рассмотрения.
Названными положениями, конечно, не исчерпывается весь спектр проблем, которые ставит перед правоприменителем практика применения Уголовно-процессуального кодекса и которые получили освещение в настоящем издании комментария. Авторы будут считать свою цель достигнутой, если читатель сможет найти в этой книге ответы на те или иные интересующие его вопросы.

См.: полный текст в формате pdf: Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный. Под ред. А.В. Смирнова. 3-е изд. перераб. и доп. М.: Кнорус, 2007. http://kalinovsky-k.narod.ru/p/kom-3/komm_smirnov_kalinovsky-2007.pdf